На мой «липовый» кортеж напали, и случилась нешуточная битва, в которой я лично уничтожил не меньше пятнадцати нападавших, но сам пал смертью храбрых. В мою честь отец даже введет в роду и клане трехсуточный траур. А вот мои мачехи и братья, в особенности, Карл, наверное, уже пьют шампанское.

Отец, кстати, оказался тем еще мудаком. Даровал своему непутёвому сыну титул барона. Подумать только! Он знает, что у меня нет сил, но посылает в одно из опаснейших мест, да еще делает благородным.

Мозгов у него немного. Хотя я догадываюсь, чьих это рук дело. Предполагаю, что мне предстоит здорово повеселиться. Я благородный, но нищий барон Александр Галактионов без денег, имения и сильного Рода за спиной. Но моя родословная чище, чем у большинство графов, которые получили титулы путем сомнительных браков или больших взяток.

Да только одно мое существование вызовет приступ ярости и мнимого оскорбления у них, а там и вызов на дуэль. Впрочем, я даже не против.

Дирижабль закончил посадку пассажиров и пошел на взлет. Я его уже достаточно обследовал и теперь решил пойти в ресторан. Но затем вспомнил, что деньги в ручной клади, которая находится у моего слуги.

Слуга, который был предан не мне, а роду, и теперь его, фактически, выгнали, вслед за мной. Он не показывал никаких эмоций, но скорее всего, сейчас у него в груди бушует буря.

Теперь нужно придумать, куда его спровадить. Если отец дал ему приказ не оставлять меня даже на минуту, это плохо. Он его будет выполнять до последнего. И хоть убей, старого служаку не переделаешь. Род у него на первом месте. Оттого он за сорок лет службы не поднялся выше в должности, чем учитель никому ненужного наследника.

Еще пару часиков погулял по дирижаблю, наслаждаясь ветром свободы, который несет меня в новую жизнь. Наконец-то я смогу жить так, как мне хочется. Не зря я следовал Кодексу!

Когда все для себя решил и хорошенько обдумал, направился обратно в каюту, где должен был ждать меня мой наставник.

— Спишь, старик? — зайдя в трехместную каюту, окликнул я его.

На столе было пусто, а ведь я говорил ему, что пошел нагуливать аппетит, и он за это время должен был подумать за еду. Хреновый у меня слуга.

Шерген не ответил, но я точно знал, что он не покидал каюты. Я был прав, он вышел спустя некоторое время и уселся прямо напротив меня на широком диване.

По центру стоял чайный столик и печалил меня своей пустотой.

— Задремал, господин, прошу прощения, — выдал Шерген, едва склонив голову.

После этого между нами возникло тягостное молчание.

— Вы, наверное, хотите пить, господин, — нарушил он его первым, и не дожидаясь моего ответа, пошел за чаем.

Принес он поднос с двумя кружками и фарфоровым чайником. Разлив чай по кружкам, он протянул мне одну.

Ну, что... Поехали!

— Он отравлен? — прямым текстом спросил я его.

Ни одна мышца не дрогнула на его лице, и не было ничего, что могло свидетельствовать о моей правоте в его движениях или рефлексах.

Он посмотрел на меня слегка обиженным взглядом и потянулся к моей кружке, а затем отпил чай, который наливал мне.