— Как начинается книга? — не отставал Космо.

— Записью из дневника психически больного, находящегося в закрытой больнице, — ответил я.

— Неправильно.

— Неправильно?

— Первому изданию предшествовало интервью с тобой.

— А, ты об этом… — Главный редактор блога ужастиков заранее прочитал «Школу крови» и был настолько восхищен, что взял у меня интервью, которое, в свою очередь, воодушевило пиар-отдел, и они напечатали его в книге в качестве бонусного материала.

— Ты помнишь первый вопрос? — Космо посмотрел на меня, словно совершенно серьезно ожидал, что я выучил интервью наизусть.

— Нет, и я не понимаю, как это…

— Вопрос звучал: где ты находишь идеи для своих книг. Помнишь, что ты на это ответил?

— Конечно, то, что я всегда говорю. Что меня вдохновляет повседневная жизнь.

— Правильно. И ты привел интервьюеру один пример. — Космо помедлил. — Мои заметки у тебя?

Я кивнул и вытащил листы из кармана брюк — во время длительной поездки на машине бумага немного помялась. Космо и правда вырвал из книги в том числе мое интервью. Он взял у меня из руки листы и зачитал ответ, который я дал на вопрос об источниках моего вдохновения. Уже от первого предложения у меня перехватило дыхание:

— «Недавно я ехал на машине вдоль озера Шармютцельзее в районе Одер-Шпре и в одном обычно безлюдном месте для купания увидел мужчину, лежащего на траве, — одного, в чем мать родила. Конечно, я знал, что он хотел спокойно насладиться солнцем, но я спросил себя: что, если его выбросило на берег в результате какого-то кораблекрушения? Если его машина исчезла, а вместе с ней и вся его семья? Что, если через несколько секунд он очнется в больнице, и никто ему не поверит, что он не может вспомнить, куда подевалась его семья. Так что сами видите, самая обыденная сцена может…»

— «…очень быстро превратиться в моей голове в ужасный сценарий», — беззвучно закончил я. Этот ответ я действительно забыл.

— Мужчина просыпается после аварии в больнице, и никто не верит, что он не знает, где его семья. Ты считаешь, это совпадение? — спросил Космо.

— Встречный вопрос, — сказал я. — То есть ты утверждаешь, что кто-то взял мою книгу — точнее сказать, мое интервью — в качестве шаблона для своих действий?

Космо неуверенно выпятил нижнюю губу.

— Возможно. Ты пишешь триллеры-ужастики. Среди твоих читателей наверняка есть психопаты. Например, я. — Космо улыбнулся.

Я же помотал головой:

— Это абсурд. Знаешь, почему я высасываю из пальца романы типа «Школа крови»?

Космо молчал.

— Потому что такое в реальности не происходит. Понимаешь? Я должен это выдумывать.

— Ты уверен? — Космо почесал розовое пятно на шее и немного смутил меня снисходительным взглядом, в котором читалось: «Я знаю то, чего не знаешь ты».

— Да, я уверен. И даже очень.

Ирония в том, что критики часто видят в самых абсурдных персонажах правдивые фигуры и на все лады расхваливают их аутентичную оригинальность, например Ганнибала Лектора, гиперинтеллектуального каннибала, которого на самом деле никогда и не было. Тогда как за описание настоящего преступника автора обвиняют в использовании клише, при этом более девяноста процентов всех убийств — тупые равнодушные акты насилия, совершенные преступниками, которые без особого плана, часто под влиянием наркотиков или алкоголя, абсолютно бессмысленно лишали жизни своих ближних. Предположение, что какой-то невменяемый серийный убийца с IQ Альберта Эйнштейна захотел своими поступками превратить мою жизнь в сплошной кошмар — для чего похитил Йолу и посадил меня на невидимый поводок, по какой бы то ни было причине, — было нелепым уже потому, что при подобных методах работы такая умная машина-убийца всегда рискует оставить полиции слишком много подсказок и погореть. А зачем кому-то это делать?