Худ собирался покинуть свой кабинет, когда поступило сообщение о прибытии президента. Ему ничего не оставалось, как снова опуститься в кресло.

Энн осталась с Худом.

С ее лица не сходила счастливая улыбка. Энн радовалась не только тому, что все складывалось как нельзя лучше для Оперативного центра, но и тому, что все без исключения телекомпании прервали свои передачи, чтобы сообщить миру об уничтожении «нодонгов», нацеленных на Японию. Она и ее коллега из Пентагона, Эндрю Портер, сообщили представителям средств массовой информации, что Грегори Доналд и генерал Шнейдер совершили акт гуманизма, а не терроризма. Энн и Эндрю изложили события достаточно правдиво, убедительно и очень оперативно, так что теперь уже не имело большого значения, что заявит правительство КНДР о господине Ли и его сообщниках. Кроме того, Энн искренне радовалась за Худа. Ему удалось совместить полную ответственность за работу Оперативного центра с ответственностью за сына, а ни одна из этих обязанностей не была ни легкой, ни такой, что ей можно было уделять лишь часть времени. Энн не могла себе представить, каким чудом Худ выстоял. Возможно, Шарон никогда не узнает, какого напряжения потребовал от Пола этот день, но Энн точно знала... Ей хотелось бы как-то дать понять это и Шарон, вопрос только в том, как это сделать...

Пресс-секретарь не находит слов, рассмеялась про себя Энн. Нет, это было не совсем так. Энн должна была бы сказать то, что искренний почитатель не имеет права говорить супруге предмета своего поклонения. Энн следовало бы сказать Шарон – хотя бы только в своих фантазиях, – что ей следует заботиться о Поле и позволять ему заботиться о ней.., что ей не следует забывать, что когда-нибудь он оставит свою работу, дети вырастут, и тогда их любовь расцветет и обогатит их.

Пол говорил, что он хотел бы организовать поминальную службу в память Грегори Доналда и Басса Мура, хотя Энн так и не поняла, что он мог бы сказать на этой церемонии. Ее сердце, ее разум, ее душа были где-то очень далеко.., вместе с Полом, в том воображаемом мире, где не было никого, где он взял бы ее за руку, где они пообедали бы в скромном уютном ресторане, а потом он отвез бы ее домой, и они занялись бы любовью, а потом он заснул бы, прижавшись к ее спине...

– Мистер Худ! – донес компьютер голос Багза.

– Да?

– Президент уже прибыл.

Худ улыбнулся, когда Багз перевел на экран компьютера изображение, которое регистрировала видеокамера в коридоре. Президент приветливо кивал сотрудникам Оперативного центра, столпившимся в своих клетушках, почти на ходу пожимал руки тем, кого он вовсе не знал, останавливая взгляд на их лицах ровно настолько, насколько это было необходимо.

Президент вошел в кабинет Худа, и директор Оперативного центра встал. Вслед за ним в кабинете появились помощники Худа. Президент неодобрительно покосился на них и жестом предложил всем сесть. Все так и сделали – за исключением Худа, который остался стоять у своего стола. Президент прошел через весь кабинет и пожал Худу руку.

– Как руководитель Группы по разрешению корейского кризиса вы проделали отличную работу.