– Это чего же, отсюда и гараж видать? – спросил Чахлик, вспоминая свое давешнее пребывание в гараже.

– Отсюда все видать. – Барин нажал кнопку, и на экране появилось изображение комнаты, куда втащили пленника из «Жигулей».

Его усадили на табурет. Затем один из бандитов отошел в сторону, а другой закурил, прислонившись к стене. Раздался мелодичный звонок. Барин поднял трубку внутреннего телефона.

– Да… Я вижу… Сейчас приду…

В это время курящий подошел к пленнику и, спихнув его ногой на пол, уселся на табурет.

– Ну что, фраерок, может на деле тебя испытать, а? – Барин повернулся к Чахлику. – Не все же тебе ханку жрать и в машинки играть.

Чахлик пожал плечами. Он представил себе, как смеялись над ним в этой комнате, когда он, словно мальчишка, вертел баранки роскошных тачек, стоящих в подвале. Да еще и изображал звуки автомобильного мотора. Ну чисто детский сад…

– Что надо делать? – злобно сказал Чахлик.

– Сейчас узнаешь. Пойдем. – Барин поднялся и направился к выходу. – Надо тут с одним мракобесом потолковать.

Чахлик двинулся следом за хозяином, разминая кулаки и поигрывая бицепсами.

На большом экране телевизора Чахлик избивал человека с пакетом на голове. Бил жестоко и с удовольствием. Время от времени он выходил из комнаты, вместо него появлялся Барин. Он что-то говорил лежащему на полу пленнику, затем уходил, и избиение продолжалось…

– Злой парень, – кратко прокомментировал происходящее на экране Барин. – Усман был прав. Тупой, но старательный. Мясоруб. Дешевка.

Барин сидел в кресле перед телевизором рядом с Титаном.

– Он ничего лишнего не слышал? – спросил тот, разминая в тонких пальцах сигарету.

– Ты же видел. – Барин щелкнул зажигалкой, перегнувшись через подлокотник кресла. – Он выходил, я заходил, спрашивал. Да если бы и слышал… Он не сообразит, что к чему.

– Хорошо. Позови его ко мне. Время пришло.

Барин кивнул, поднялся и вышел из кабинета шефа. Титан выключил монитор и прошелся по комнате.

Через пару минут в кабинет вошел Чахлик и остановился у порога, глядя на грозного вора с робким подобострастием. Хозяин разглядывал его без стеснения, как невольника, приобретенного на рынке.

При большом внешнем сходстве с братом они разительно отличались друг от друга. Если в синих глазах Васильева-старшего светились воля и ум, то глаза его брата были словно подернуты пеленой скудоумия. Старший Васильев всегда держался свободно и непринужденно, Чахлик же сутулился, переминался с ноги на ногу. Одинаково тяжелая линия подбородка и тонкие губы говорили о решительности и непреклонности одного и о сладострастности и жестокости другого. «Ну надо же, – подумал Титан, – два мира, два детства. Родные братья, а как их жизнь развела».

– Здравствуй, Андрюша, – прервал собственные размышления Титан. – Как отдыхается?

– Нормально. – Чахлик замялся, слегка сбитый с толку обращением по имени.

– Отдохнул?

– Да… – нерешительно сказал Чахлик и прибавил: – Спасибо.

– Вот и хорошо. – Титан затушил сигарету в мраморной пепельнице. – Но благодарить пока рано. Ты ведь понимаешь, что я не для того тебя из лагеря вынул, чтобы ты тут прохлаждался?