Кроме того, хотящим жить благочестиво нужно воздержание не только в пище и питии, но и воздержание очей, и слуха, и языка, и от неуместного знакомства и обращения.

В настоящее время еще более потребны вера и упование и прошение милости и покрова Божия. Силен Господь покрыть и защитить понуждающих себя жить по заповедям Его святым, если о взаимном мире… радеем.

И плод правды сеется в мире, и отрада в жизни обретается взаимным миром, и всякий благой успех достигается миром по Бозе, а не человекоугодием по духу мира; разумное же снисхождение и искусство христианское потребны в делах общих и частных.

Ради самоукорения не должно приискивать случаев, в которых невиновны, тем более когда это не успокаивает нас, а лишь в большее приводит смущение.

Причина явная и готовая к самоукорению – грехи наши и гордость, если тотчас не открываются другие причины; притом надобно помышлять, что в каждом деле и поступке недостаточно одной благонамеренности, а потребны благоразумное искусство и основательное обсуждение дела. Вот тут-то много поводов и найдется к самоукорению и смирению, а не к смущению, которым обнаруживается тайная гордость.

Смирение всегда сознает себя скудным искусства и уменья поступать как должно; впрочем, всегда успокаивает себя сознанием своей худости и благонамеренностью, которой прежде всего ищет Бог от человека. Смирение заботится о возможном совершении и достижении своих целей, особенно в делах внешних, и чуждо неуместной настойчивости…

Объяснять кому следует свое душевное устроение весьма полезно и доставляет внутреннее облегчение; но нужно войти во вкус этого собственным опытом, при доверии и оставлении собственных разумений.

Не должно думать, чтобы мы могли сделать кого-либо несчастным или благополучным. Это принадлежит только Богу и собственной воле человека, если благоразумен пребывает перед Сотворившим его.

Вы спрашиваете, чем себя умерять в своих действиях?

Смирением, самоукорением, покаянием и страхом Божиим, памятуя всегда слово псаломское, чтобы уклоняться прежде всего от зла, а потом уже стараться творить благо. <…>

Если бы Господь, по милосердию Своему, не даровал нам таинства покаяния, врачующего многие немощи наши, то куда бы деваться нам, неисправным, присно готовым нарушать обеты святого Крещения?!

Главная сила покаяния состоит в смирении, которое, как и всякая добродетель, имеет свои степени.

Блажен, кто обретается хоть на какой-нибудь из степеней треблаженного смирения, которое во всяком неприятном и скорбном случае более себя винит, что оно не умело поступить, как бы следовало, а потому и пребывает всегда более спокойно.

Мнимая же правость наполняет душу смущением, весьма вредным на пути благочестия.

Мы имели указание от покойного отца нашего (Макария) на слова Петра Дамаскина, что спасение человека совершается между страхом и надеждой, чтобы не отчаиваться и бесполезно не надеяться (3 часть Добротолюбия, о семи деланиях).

Обе эти крайности душевредны и опасны. Господь через притчу о мытаре и фарисее ясно показал, как и повинные, и слабые грешники могут получать через смиренное покаяние не только спасение, но и оправдание, и как человек, по видимому безгрешный и с различными видимыми добродетелями, может быть отвержен Богом за горделивый образ мыслей.