Вскоре после этой истории отец Мисаил узнал, что у него есть коллега. Из мирян, да еще и женщина! Какая-то Кучерская, которая, как говорили, тоже очень любила писать про батюшек. Отец Мисаил даже прочитал в «Литературной газете» несколько слетевших с ее пера историй и после этого не поленился, узнал ее телефон и позвонил начинающей писательнице.

— Слышал я, что вы, госпожа Кучерская, пишете пасквили на батюшек, — сказал отец Мисаил после небольшого и в общем ласкового вступления. — И даже их читал. Временами смешно, но чаще грустно.

Кучерская же в трепете молчала. Сам знакомец Ахматовой звонит ей и преподает урок!

— Вообще же писать про пастырей — дело опасное и неблагодарное, — продолжал отец Мисаил. — Хорошо знаю это по собственному опыту. Так что уж лучше бы вы, матушка, занялись рождением детей. У меня такой возможности нету, а то бы, ей-богу, бросил писать и начал нянчить детишек... Но вы, вы не забывайте: чадородие намного спасительней, чем писательство.

Подивилась Кучерская такому вниманию к себе и пастырской заботе и от удивления начала рождать детей — одного, другого. Но на втором дело что-то застопорилось. И тут уж ничего не поделаешь: или дети, или батюшки, — так что снова начала она писать свои небылицы про пастырей.

«Жить я без них не могу, — говорит. — Вот и все».

И вот дети в садике, а она целые дни пишет, перечитывает свои истории вслух, бьет себя по бокам, хохочет, подскакивает, а временами горько плачет.

Ася Морозова была такая красавица, каких не видывал свет. Глаза темные, заглядывают в самую душу, брови черные, изогнутые, как нарисовали, нос ровный, прямой, на щеке аккуратная родинка, про ресницы даже и говорить нечего — в поллица. А волосы светло-русые, густые и лежат мягкой волной.

Учиться Асе было скучно, и в 19 лет она учиться бросила. Все преподаватели ставили ей четверки просто за неземную красоту, только информатичка (одинокая женщина 52-х лет) уперлась, а Ася не захотела пересдавать и забрала документы. Поклонников у нее было столько, что она давно отключила телефон и натягивала шапочку на самые глаза, чтобы только ее не разглядели. Но не помогала и шапочка. Самой же ей, понятно, никто не нравился. Все были какие-то козлы. И денег у них брать она не хотела, с какой стати. А жить по-человечески ей все-таки хотелось. Родители у нее жили в другом городе, оба уже немолодые, плюс две сестры — в общем, рассчитывать приходилось на одну себя. Ну а как может заработать порядочная девушка? И Ася стала проституткой. Работала она, конечно, не на какой-нибудь Тверской, а в небольшом частном пансионе. И деньги получала бешеные. Ася сама назначала клиентам гонорары, и не было случая, чтобы кто-нибудь ей отказал. Пансион обслуживал людей состоятельных, проверенных, только по предварительному звонку, употребление наркотиков и чрезмерные возлияния в нем не поощрялись, в общем, девочки жили там как в родном доме.

Так бы оно и шло, если бы однажды в этот уютный публичный домик не пришел очень странный человек.