— Кроме того, терраформирование этого участка обошлось Федерации в кругленькую сумму, — вставил пехотинец. — Наши боссы никогда не позволят нам сжечь этот чудный лесок, живи там хоть сам дьявол, а не то что привидения.

— Сраные привидения! — выкрикнул танкист, хлопнув ладонью по стойке. Несколько человек с вялым любопытством посмотрели в его сторону, но почти сразу отвернулись: ничего интересного, очередной подгулявший военный.

— Ты пьян, — заметил Макс. — Иди проспись.

Танкист не обратил на его слова внимания.

— Знаете, что меня больше всего злит в этой истории? — проговорил пехотинец, сминая окурок о крышку утилизатора. — То, что у них нет лазеров.

Макс удивлённо приподнял брови, а танкист хрюкнул.

— Решил поиграть в благородство, что ли? — спросил он.

— Нет, — пехотинец опрокинул в рот принесённый барменом ром. — Просто мне кажется, что чертовски глупо погибать от пули. В двадцать седьмом-то веке!

— Не беспокойся, — сказал танкист. — Для этого тебе и дают броню.

Пехотинец покачал головой.

— Те, что прежде совались в Минтийский лес, тоже ходили туда не голыми.

— Наши скафы выдерживают попадания лазеров, — сказал Макс. — Пули против них — ничто!

Пехотинец с сомнением покачал головой.

— И всё же, мы ещё не победили.

— Да пошли вы! — раздражённо проворчал танкист и с трудом поднялся. — Если так боитесь, то подайте на увольнение.

— Наверное, хорошо сидеть в танке, да, Артур? — бросил Макс. — Можно быть чертовски храбрым.

— Что ты сказал?! — танкист развернулся лицом к говорившему, — А ну, повтори!

— Хватит! — пехотинец встал и начал теснить Артура к выходу. — Мы все раздражены.

— Ни черта подобного! — огрызнулся тот. — Я спокоен! Слышишь, ты!? — крикнул он Максу. — Я спокоен!

— Давай-давай! — сказал пехотинец, выставляя его за дверь. — Топай!

Танкист громко выругался и вышел.

— Думаю, нам тоже хватит, — заметил пехотинец, возвращаясь к стойке бара.

Макс кивнул.

— Допьём и по казармам, — сказал он, поднимая кружку.

— Правильно, — согласился пехотинец и залпом опрокинул свой ром. — Вот ещё что, Макс, — добавил он вполголоса, — незачем вести такие разговоры с личным составом. Ты же знаешь, все и так на нервах из-за этого проклятого леса, а ты подливаешь масла в огонь.

— Заделался секуристом, что ли? — поинтересовался Макс беззлобно.

Пехотинец поморщился.

— Не неси чушь, ты же меня знаешь! Просто кто-то может истолковать твои слова превратно. Разве ты для того рвался в армию, чтобы вылететь из-за какой-то ерунды?

Макс пожал плечами. Пехотинец был прав, но ему не хотелось делать вид, что всё в порядке, и предстоящая операция — плёвое дело. Их отправляли в пекло, в мясорубку, и это был акт отчаяния — командование жертвовало лучшими частями, чтобы смять сопротивление тех, кто оказался Федерации не по зубам. Макс не считал себя расходным материалом и заниматься аутотренингом не собирался — поэтому его раздражало стремление других надеть розовые очки и делать вид, что их ждёт рядовая операция.

— Извини, — сказал он пехотинцу. — Я знаю, ты не стукач и просто беспокоишься за меня. Только чего будет стоить моя лояльность после того, как я сгину в Минтийском лесу?