Поехав один, с рюкзаком и палаткой, я бродил по окрестностям реки Сакмары, останавливался на ночлег, ловил рыбу, иногда встречался с такими же рыбаками. Общались, делились впечатлениями, как однажды вдруг заметил свечение индикатора. Охваченный возбуждением, я стал рыскать по окрестностям, пока сияние не стало в половину спектра. Зная, что если подойду ближе, могу и не вернуться, не стал рисковать. Но радости моей не было предела. Вернувшись в Сургут, я поделился новостью с отцом и Степанычем о том, что нашел действующий портал. Но от Сургута до Оренбурга почти 2000 километров, часто не наездишься. Стал искать возможность сменить работу.
И, это было уже в начале 70-х — нашел. Устроился в «Оренбургскую геофизическую экспедицию». В 1961 г. — Бугурусланская геофизическая контора перебазировалась в г. Оренбург и ее правопреемником стала Оренбургская геофизическая контора. А в 1974 г. — она переименовывается в Оренбургскую геофизическую экспедицию. Самое смешное, что в 1997 г. — наша организация становится дочерним предприятием ОАО «Хантымансийск геофизика». Так что я опять как бы в родных пенатах.
Взяли даже «с руками», специалисты моего профиля ценились на вес золота. Здесь же и женился на оренбурженке. Дали жилье, потом переманил отца и Степаныча. Периодически выезжал на выходные в Сакмарский район, типа на рыбалку или охоту, проверял — работает ли портал. Он смещался, но индикатор стабильно его находил.
И вот как то летом 75 года, мы втроем, взяв наш вахтовый автомобиль на базе Урала, забив его провиантом, соляркой, текстилем на продажу, парочкой военных переносных дизельных генераторов, несколькими ящиками тушенки и сгущенки, водки и коньяка, кое-какие минералы, чтобы изучить спрос на них, отправились в поездку. Оформили себе отпуска, сказав на работе, что мы поедем по Башкирии, дикарями, на рыбалку. По рассказам Степаныча, чтобы обернуться туда и обратно, даже через 3 мира, по срокам можно уложиться в одну, ну максимум две недели. Расстояния между порталами находились в пределах от ста, до почти, тысячи километров. Так что даже на нашем Урале, за сутки, можно было эту тысячу пройти. Соляркой по пути можно было разжиться, продуктами тоже, но запас, как известно — не помешает.
— Подождите шеф, — перебил его я, — Так что же там все на русском разговаривают? Шеф, улыбнулся: — Молодец заметил, я тоже про это спрашивал Степаныча, Оказалось все намного проще. Мы этот язык знаем!
— В смысле знаем, — не понял я.
— Он заложен при рождении в наш мозг, — пояснил шеф. — Вот скажи, ты видел когда-нибудь, как общаются между собой малыши, которые еще не научились говорить, они вроде гугукают, что-то пытаются произнести, но отлично понимают друг друга. Да, им тяжело еще без тренировки произносить слова, поэтом мы слышим странные и смешных от них звуки. Но этот язык, данный нам при рождении, со временем блокируется новым языком, на котором говорят их родители, но не исчезает совсем. При прохождении через портал, происходит активация первичного языка, так что даже путешественник и не замечает, что стал мыслить и разговаривать но «новом» для себе языке. При возвращении обратно на Землю Степанычу и его товарищам пришлось делать определенные усилия, чтобы начать общаться на русском. Но чем чаще ты путешествуешь между мирами, тем это становиться совершенно незаметным, и ты свободно общаешься, на двух языках, не напрягаясь. Хотя в других мирах не все разговаривают на, назовем его — межмировом языке. Те, кто родились на этой планете, и ни разу не пересекали порталы — говорят на своем, хотя им и преподают в их школах — межмировой.