— Кроме троянских коней, — сказала Реджи.

— С другой стороны, дареному коню в зубы не смотрят, — сказала доктор Траппер.

— Может, и стоило бы, — ответила Реджи.

— Timeo Danaos et dona ferentes.[27]

— Ну знамо дело.

Подарки, заметила Реджи, почитались не вечно: едва в почтовый ящик проскальзывал пластиковый пакет от сборщиков благотворительной помощи, доктор Траппер набивала его штуками из мусоросборника и довольно виновато выставляла на крыльцо.

— Сколько ни выноси, меньше не становится, — вздыхала она.

— Против физики не попрешь, — отвечала Реджи.

В остальном дом был аккуратный и оформлен со вкусом — ковры, светильники, безделушки. Не такие безделушки, как мамулина коллекция наперстков и миниатюрных чайничков, которые, хоть и крошечные, занимали ценное пространство в квартирке Реджи.

Дом у Трапперов был викторианский — все современные удобства на месте, но оригинальные камины, и двери, и карнизы тоже сохранились, и это, говорила доктор Траппер, просто чудо расчудесное. В парадной двери витраж — когда в дверь светило солнце, красные лучистые звезды, синие снежинки, желтые розетки повсюду разбрасывали цветные пятна. Был даже полный комплект звонков для слуг и задняя лестница, чтобы прислуга не мозолила глаза.

— Ах, прошли те времена, — сказал мистер Траппер и засмеялся: если б он жил в те времена, когда этот дом построили, он бы чернил сапоги и клал печи. — И ты тоже, наверное, Реджи, — прибавил он, а вот «Джоанна» «расхаживала бы наверху лебедью белой», потому что предки ее были богачи.

— Это прошло, — пояснила доктор Траппер, когда Реджи вопросительно на нее посмотрела.

— Увы, — сказал мистер Траппер.

— Глупо вложились, все спустили на дом престарелых и на ерунду, — сказала доктор Траппер, как будто добыть и потратить деньги — это так, тьфу. — Дедушка мой был богат, но, видимо, транжира.

— А мы — бедные, но честные, — сказал мистер Траппер.

— Похоже на то, — сказала доктор Траппер.

Собственно говоря, однажды призналась она, кое-какие деньги остались, и она потратила их на этот «очень, очень дорогой дом».

— Вложение, — говорил мистер Траппер.

— Дом, — поправляла она.

Реджи больше всего любила кухню. В эту кухню влезла бы вся квартира Реджи в Торги, да еще осталось бы место паре-тройке слонов покачаться на качелях. Мистер Траппер, как ни странно, любил готовить и переворачивал кухню вверх дном.

— Моя творческая жилка, — говорил он.

— Женщины готовят, потому что людям нужно питаться, — отвечала доктор Траппер. — А мужчины — чтобы выпендриться.

В кухне даже была кладовая — тесная и холодная, каменные плитки на полу, каменные полки и деревянная дверь, у которой на филенках вырезаны сердечки. Доктор Траппер хранила в кладовой сыр, яйца, бекон и всякие консервы и крупы.

— Надо джем варить, — виновато говорила она летом. — Такая кладовая просит домашнего джема. — Сейчас приближалось Рождество, и доктор Траппер говорила: — Прямо неловко, что я пирогов не испекла. Или рождественский торт. Или хоть пудинг. Кладовая просит пудинга — завернуть его в ткань, насовать монеток и амулетов. — Это у доктора Траппер в детстве было такое Рождество, спросила Реджи, а доктор Траппер ответила: — Да нет, боже упаси.