Как только Трей вошел, он сразу же увидел ее. Девушка говорила короткими, отрывистыми фразами с легким акцентом. И он вовсе не был китайским.

— Я хочу, чтобы все было ясно. Сделка действительна только три недели.

Стоя в арке, разделявшей комнаты, Трей поймал затравленный взгляд девушки, которым она окинула заполненную комнату. На мгновение их глаза встретились.

Ее стройную фигуру не портила мужская одежда. На ней были шерстяные брюки и линялая фланелевая рубашка, на ногах — заношенные башмаки. Густые волосы цвета дубленой кожи рассыпались по плечам, а глаза, как он успел заметить, были весеннего зеленого цвета. От долгого пребывания под солнцем кожа девушки приобрела бронзовый оттенок, что очень шло к прямой осанке, гордо вскинутой голове и прекрасно очерченному овалу лица.

Выглядела она очень юно, несмотря на, совсем, не детскую фигуру, которую не могла скрыть и мужская одежда.

— Разве не понятно? — добавила девушка, гордо подняв подбородок, стоя среди богато одетых мужчин в роскошно обставленной комнате.

Словно вспышка прошла от ее слов по комнате. Она не понимала, что три недели, на которых она настаивала, значительно облегчат торг. До сих пор здесь не продавались белые женщины. Это казалось неэтичным даже в том разношерстном обществе, где приличной считалась любая удачно совершенная сделка. Но то, что пользоваться купленной красивой девушкой можно было только в течение трех недель, снимало угрызения совести.

Кузен Блю подошел к Трею, стоявшему в дверном проеме.

— Что ты думаешь об этом? — спросил он, приподняв немного подбородок в ее сторону.

— Очень хороша, — ответил Трей по-индейски, не спуская светлых глаз с девушки.

— Но это неслыханно.

— Но, видимо, чертовски выгодно, — сказал Трей, оглядев окружающие его алчные лица.

Она стояла в этом роскошном борделе, притягивая как магнит ищущие мужские взгляды, и сердце у нее бешено колотилось. После того как умерли родители, средств хватило только на полгода, а ей нужно было кормить младших братьев и сестер. Три дня тому назад она оставила им столько еды, чтобы они смогли продержаться месяц, и пообещала вернуться с деньгами и припасами. Самая старшая, она взвалила весь груз ответственности на себя, рассудив, что раз обстоятельства сложились таким образом, то она должна поехать в Елену и продать единственное, что у нее оставалось, — себя.

Поэтому она оказалась здесь, надеясь, что получит достаточно денег, чтобы братья и сестры продержались до летнего урожая. Она сжала дрожавшие пальцы в безнадежной попытке скрыть охвативший ее страх и взмолилась: «Боже, пусть они захотят меня!»

Джесс Олвин, бывший этим вечером в игривом настроении, начал торг с пяти тысяч долларов, что вдвое превышало цену, которую он заплатил бы за китаянку.

Глаза девушки на мгновение расширились, когда на вступила на возвышение в центре комнаты, но она быстро взяла себя в руки, так что Трей подумал, уж не почудилось ли ему это почти незаметное движение.

Предложения шли с увеличением в тысячу долларов до тех пор, пока Джесс Олвин и Джейк Пол-трейн не остались одни. Наконец Джесс вышел из игры, и тишина настала в тот момент, когда Полтрейн остался один. Это была тревожная тишина, так как все слышали об отвратительном обращении Джейка с женщинами. Ходили упорные слухи, что алкоголь и опиум сделали его импотентом, от чего его лечила только жестокость.