Огонь был выпущен из-под контроля. Исчезли внезапно все причины, мешавшие им сплестись в объятиях. Они были словно сожженные страстью и чувственностью, столь сильными, что не оставалось обратной дороги. Трей погладил нежную кожу на ее бедрах и раздвинул их. Затем его пальцы коснулись влажного горячего входа в желанный рай и стали поглаживать его.

Импрес задохнулась, незнакомое до сих пор чувство, словно крепкое вино, вскружило ей голову.

— Еще, — прерывисто прошептала она, когда смогла хоть чуть-чуть вернуть ощущение реальности.

Он продолжил, и она подумала, что умирает.

— Скажи, можно умереть от счастья? — едва вымолвила Импрес, горячо дыша ему в плечо. — Откуда ты знаешь…

Но опытные пальцы Трея скользнули дальше, не давая ей говорить, и Импрес позабыла обо всем, экстаз вихрем налетел на нее.

— Ты прекрасна, — нежно сказал Трей, когда мир в сознании Импрес перестал вращаться в безумном восторге. — Там все влажно и горячо, — добавил он хрипло. — Я не могу больше ждать. Прими меня, дорогая.

Он оказался сам на том месте, где только что были его пальцы, и толчком вошел в нее. Он почувствовал, как она напряглась под ним, остановился и лежал, не двигаясь, ожидая, когда пройдет мгновенная боль от его вторжения и она расслабится. Он поглаживал ей бедра, словно хотел, чтобы тепло его пальцев поскорее изгнало неприятное ощущение. Через секунду он начал осторожно двигаться, пытаясь понять, не преодолена ли граница между болью и наслаждением. Он не торопился, его безумство прошло после того, как он оказался там, где хотел быть больше всего на свете, и поэтому продвигался вперед, готовый в любой момент отступить, шептал ласковые слова, ласкал до тех пор, пока не почувствовал ее встречного осторожного движения и не услышал, как она умоляюще прошептала:

— Дальше…

Он послушался, и она выгнула навстречу ему бедра и теснее прижала его к себе руками. Она тяжело дышала от охватившей ее страсти, а он, взволнованный от того, что она, приняв его полностью, лихорадочно содрогается под ним, почувствовал себя на краю пропасти и понял, что через секунду рухнет в нее. Его руки скользили по ее стройным бедрам, гладили шелковистую кожу на ее ягодицах. Почувствовав ее первые слабые конвульсии, он перестал сдерживать свое яростное желание, охватившее его с того момента, как он в первый раз увидел Импрес в гостиной у Лили. И она прильнула к нему, когда колдовские волны понесли ее на себе. И выкрикнула его имя, глубоко впившись ногтями в его плечи.

Прошло достаточно много времени, а он совершенно не чувствовал себя опустошенным. Трей лежал на ней, охваченный неутолимой страстью, желание вновь опаляло его. Две недели, шесть дней, двадцать три часа, подумал он и наклонился, чтобы поцеловать ее в мягкие теплые губы, зная, что он будет изнурять и себя и ее и чувствовать каждый раз острый, нежный, горячий, пронзительный, мерцающий вкус любви все три недели.

Он не думал о том, что это чувство совершенно новое в его жизни, и просто ждал с нетерпением предстоящее наслаждение. Он нашел себе подругу — пусть даже на короткое время — и теперь всеми фибрами своей души, влекомой первобытным инстинктом, хотел ее опять.