«Когда я вернулся в группу, я столкнулся с новой, совершенно не знакомой для меня эстетикой, — рассказывает Потапкин. — Почти ничего не напоминало о 1987 годе. Даже Славин голос звучал как-то по-другому. Я тогда плохо знал гитарную музыку, пришлось срочно с ней знакомиться. Мне очень сильно помог Егор. И музыкально, и чисто по-человечески. Было заметно, что Слава за три с половиной года стал звездой и немного дистанцировался от всех. Держался дружески, но на расстоянии».
Теперь Бутусов считал гитарный состав «Наутилуса» полностью устоявшимся: «Период формирования занял два года, и сейчас группа выгладят так: Альберт Потапкин — барабаны, Игорь Копылов — бас-гитара, Егор Белкин — гитара, Саша Беляев — гитара и я — пятый. Еще мы приглашаем Олега Сакмарова, он в основном работает с Борисом Гребенщиковым, играет на флейте».
Игорь «Гога» Копылов, Вячеслав Бутусов, Альберт Потапкин, Александр Беляев и Егор Белкин, 1991 год
«Наутилус» стал единственной группой за всю историю советского рока, которая собирала полные дворцы спорта, играя при этом жесткую гитарную волну. Ее в России просто не знали, соответственно, и не любили. В 1991 году народ валил не на музыку, а на название «Наутилус», желая увидеть прежнего Славу. Одни разочаровывались, не услышав старых красивостей, другим было все равно, что бы Слава ни пел, третьи (но таких находилось относительно немного) действительно врубались в гитарный звук и наслаждались программой. Залы меньшего объема начались с зимы 1992 года: организаторы концертов начали опасаться, что больше публики группа уже не соберет.
В конце 1991 года «Наутилус» засел за запись альбома «Чужая земля». Предыдущая пластинка, «Родившийся в эту ночь», ажиотажа у публики не вызвала, поэтому старались вовсю. Песню «Морской змей» Полковник подверг обработке в духе аудио-театрализации. В конце этой композиции появились звуки, которые он называл «сосульками, падающими в колодец». Объясняя Бутусову необходимость этих и других эффектов, Саша описывал свой замысел примерно так: «Этот звук должен выглядеть как тень, пытающаяся оторваться от человека. Вот есть звук, а есть послезвучие. Мы это послезвучие немного исказим, и оно как тень будет пытаться оторваться от героя песни…» Слава хватался за голову: «Ну что ты, Полковник, тут напридумывал? Хорош свою звуковую фантазию разворачивать. Сделай простой дилэй» (затухание звука).
Когда Слава принес набросок «На берегу безымянной реки», он сказал, что видит эту песню какой-то «тропической». Этот образ всех сгенерировал, композицию сделали за два часа. Гитарную тему написали Белкин и Беляев вместе. Все получилось с полтычка. Сами музыканты называли эту песню просто «Ламбада».
«Чужая земля» удалась. Всем было ясно, что записала ее гитарно-заматеревшая группа. К текстам вопросов было больше, чем к музыке. На обвинения в злоупотреблении мистицизмом Кормильцев отвечал: «Бесовщина у нас всегда была, возможно, выраженная другими словами. Песни "Нау" были о соблазнах, искушениях. Чтобы знать, что есть белое, надо хотя бы один раз видеть черное. Творческий человек всегда находится в искушениях. И каждый творец одновременно напоминает как Господа — создает то, чего до него не было, — так и Сатану, который претендует на то, что сделает лучше…» «Мистика — это скорее часть нашей жизни, — вторил поэту Бутусов. — Впрочем, нас справедливо упрекают за обилие в песнях всяких мышей, змей, воронов, бесов. Наверное, от этого нужно избавляться. Так что с бесовщиной для нас пока покончено».