Звучали новые песни и сильно переаранжированные старые. Мало кто обращал внимание, что инструментальный фон так перегружен разнообразными красивостями, что порой просто разваливается на вычурно разрисованные куски. Особенно это было заметно в старых хитах. В «Князе тишины» неожиданно появился элемент, остро напоминавший милицейскую сирену (наверняка стражи порядка кайфанули), да еще мощный хор в «Гороховых зернах» вызвал ассоциации с ансамблем песни и пляски МВД. Контраст с прежними вариантами песен, записанными тремя-четырьмя музыкантами, делал нынешний сверхсостав еще более монструозным. Великолепная семерка старалась вовсю, доказывая необходимость каждого инструменталиста. При этом белкинские гитарные соло иногда казались просто лишними, а некоторые хоменковские клавишные выверты вызывали улыбку и сострадание. Но залу было пофиг. Он хотел смотреть и слушать только Славу.

Вячеслав Бутусов, 1988 год

После бисового «Я хочу быть с тобой» ведущий поздравил Славу с днем рождения и подарил ему будильник. Скандирование «Слава! Слава!» перешло в «По-здра-вля-ем!». Публика долго не успокаивалась.

Еще во время фестиваля Слава признался: «Похоже, со мной происходит то, что принято называть творческим кризисом. Думаю, "Наутилус" не скоро появится на сцене» («Красный боец», 19.02.1989). Команда готовилась к отпуску. Агрест напоследок договорился о туре по Белоруссии — 20 стадионов. Музыканты стали подсчитывать свои отпускные, но Слава вдруг уперся: он устал, и ему это не надо. Борис рвал на себе волосы, он уже чуть ли не аванс взял, афиши напечатал, но Бутусов — ни в какую. Последними выступлениями «золотого состава» стали ломовые концерты в Ташкенте. Лидера группа почти не видела — он появлялся за десять минут до выхода на сцену, отрабатывал и уезжал в гостиницу. Из Узбекистана музыканты вернулись домой, а Слава улетел в Москву…

Еще после гастролей по Финляндии Белкин предложил Бутусову вернуть Умецкого: «Для всех, кто знал историю "Наутилуса", Дима был одним из двух создателей группы, половинкой творческого дуэта вроде Леннона — Маккартни. Слава ответил: "Я согласен, но поеду к нему я один". Прекрасно!» В середине ноября в свердловской квартире Белкина появился Умецкий и заявил, что Егор уволен. «Дима, — возразил тот, — ну не ты же меня на эту работу принимал, не тебе и увольнять». Тогда они пришли уже вдвоем. Бутусов, правда, не произнес ни звука, а Умецкий безо всяких объяснений повторил те же слова, и Белкин понял: все. «Обиды не было — мне постоянно давали понять, что я не "наутилусовский", что я "урфинджюсовский", что я здесь только коньяку со Славой попить зашел».

Остальных музыкантов уволили через директора. 22 ноября домой к Пифе пришел Борис Агрест и объявил Виктору и гостившему у него Земе, что все уволены. И он тоже. «Помимо чисто материальных неудобств, срыва планов, была и просто человеческая обида, — вспоминает Комаров. — Все делали вместе, а тут вдруг Слава один взял и всех уволил». Назимов был готов к новости — за два часа до этого его предупредил Алавацкий, но удар все равно был тяжелым: «Мне помогли две больших пачки чая, банка кофе и блок сигарет. Я двое суток сидел на кухне, смотрел на улицу, пил чай с кофе и курил. А потом пошел к Могилевскому, и мы начали делать новую программу — "Ассоциации"».