Как только я её переодел в свежую одежду, то засунул её ноги под одеяло. И только тогда заметил браслет на руке, но я помнил, что она не спала с ним. Желая, чтобы ей было комфортно, я снял его с запястья и положил на тумбочку.

Я взял в ванной две мокрые тряпки и намочил их в холодной воде. Когда я вернулся, она не двигалась, но резко вдохнула, когда я прижал ткань к ее лбу.

Я не знаю, сколько прошло времени, но первая тряпочка прогрелась, и я заменил её на вторую. Эвери повернулась на бок, обняв рукой мою. Это ничего не значило, потому что у нее был жар, и она бредила. Она не знала, что делает. Несколько раз она пробормотала что-то невнятное. В один момент, она улыбнулась, и в груди все сжалось.

— Я скучаю по этому, — сказал я хрипло.

Она подвинулась ближе, и я приложил мокрое полотенце к ее щеке. Когда улыбка исчезла с ее лица, напряжение в груди уменьшилось.

Бриттани вернулась, и мы вместе напоили Эвери лекарствами. Видок был тот еще. Больная Эвери превратилась в весьма неприятную Эвери.

— Я открою окно, чтобы проветрить комнату. Уберусь на кухне и прочее. — Бриттани зависла у двери. — Ты не обязан оставаться, если не хочешь.

Мне бы не следовало оставаться. Я сделал доброе дело за день, и если Эвери проснется и увидит меня здесь, она, наверное, обвинит меня, что я ее преследую. Прикусив щеку изнутри, когда она издала очередной вздох, я повернулся к ней. Она наморщила лоб под нагревшейся тряпкой. Ее тело было по-прежнему повернуто в мою сторону, и одна рука по-прежнему сжимала мою.

Поправляя тряпку, я знал, что никуда не пойду. — Я останусь.

Я узнал, что Эвери уже лучше только потому, что она зашла к нам. Я не был уверен в ее мотивах и не желал их выяснять. Я попросил Олли сказать ей, что меня нет. С серьезностью, которую он редко проявлял, он поинтересовался, всерьез ли я.

Я говорил серьезно.

Вечер, проведенный с ней, пока она болела, не пошел мне на пользу. Он только усугубил проблемы, с которыми я не хотел иметь дело.

Как только начался семестр, я замечал ее по всему кампусу. Мне хотелось поговорить с ней, узнать, как у нее дела, но в этом не было смысла. По крайней мере, я его не видел, но в пятницу это произошло — я не смог избежать встречи с ней.

Я переходил дорогу, направляясь в сторону Кнутти, когда кто-то прокричал моё имя хриплым, едва узнаваемым голосом. Вот, почему я остановился и обернулся.

Эвери поспешила вверх по крутому холму, кашляя так сильно, что все ее тело дрожало. Встревожившись, я засунул руки в карманы, чтобы не повести себя как рыцарь на белом коне и не заключить её в свои объятья.

Запыхавшись, она остановилась передо мной. Ее лицо было по-прежнему бледным, но на щеках был румянец и всё те же синяки под глазами. Она была в облегающем свитере.

— Прости. — Она ужасно хрипела. — Дай отдышусь.

— Ну у тебя и голосок.

— Да, это Черная смерть и никуда от нее не денешься. — Она откашлялась и, сглотнув, подняла подбородок.

Наши взгляды встретились, и я подумал… подумал, что я что-то увидел в ее глазах. Отражение моих чувств, но была большая вероятность того, что во мне говорил ящик пива, который я выпил накануне вечером.