Но Тяпка больше недели ничем не отмечал себя. Заслышав тарахтение мотоцикла или хриплый лай боксёра, он, понурив голову, немедля скрывался из глаз.

Был выходной день, и двор гудел от праздничного оживления. И старых и малых выманила наружу солнечная майская погода. Стучали кости домино. Приглушённо выбивались ковры. Хлопали двери. Над весёлой стаей мальчишек то и дело взмывал тёмный упругий мяч.

Вышел и хозяин Ральфа. Отомкнув дверь дощатого сарайчика, он вывел оттуда видавший виды мотоцикл и прислонил его к стене дома, против своего окна. Окно находилось на втором этаже. Из него высовывалась полусонная морда боксёра, лежавшего на мягком, стёганом тюфячке.

— В случае чего сигналь! — без улыбки подмигнул хозяин Ральфу и для убедительности похлопал рукой по лоснящемуся кожаному сиденью. — А то и выдрать недолго! И на экстерьер твой не посмотрю!

Несколько дворовых завсегдатаев подошли поближе поинтересоваться машиной.

— Не везёт с резиной, — ворчливо, ни к кому не обращаясь, сказал мотоциклист. — Горит! Прямо хоть рекламацию пиши. А задняя комера вовсе на ладан дышит!

Он с кислым лицом отошёл подальше в тень, где под развесистой кроной серебристого тополя происходило яростное забивание «козла».

И вдруг из ребячьей ватаги раздался чей-то звонкий голос:

— Глянь-ка! Тяпка вышел! К машине!

Совершенно верно, около мотоцикла неожиданно появился Тяпка. Он сосредоточенно обнюхал переднее колесо, но, видимо не обнаружив ничего примечательного, равнодушно опрыскал его, высоко задрав ногу.

Из окошка раздалось угрожающее рычание Ральфа. Однако хозяин, только что начавший новый кон, даже не оглянулся. И только ребята, забросив волейбол, сгрудились кучкой, ожидая дальнейшего разворота событий.

С тем же бесстрастным видом Тяпка приступил к обследованию второго колеса. И вскоре наткнулся на нечто его заинтересовавшее. Через узкую щель, между ободом и сносившейся рубчатой покрышкой, вылез наружу кусок камеры, образовав небольшой коричневый желвачок.

Тяпка потёрся о желвачок щекой, словно что-то тщательно примеривая, и вдруг сделал судорожное движение челюстями. В этот же кратчайший миг оглушительный удар, словно выстрел зенитки, перекрыл все прочие звуки многоголосого двора.

Прервав игру, мотоциклист, будто ужаленный, выскочил из-за стола и бросился к машине. Оглашая двор хриплым басом астматика, в окошке бесновался Ральф в предчувствии жестокой расправы. Восторженно галдели ребята.

Впрочем, месть не показалась Тяпке достаточно полной. Он подбежал под самое окно и, яростно откидывая задними лапами песок и мелкие камушки, задрал морду и залился высоким лаем. Кончики его распластанных ушей торжествующе подрагивали. Чего только, должно быть, не наговорил он в эти блаженные мгновения своему надменному оскорбителю!

И даже подхваченный в охапку кем-то из мальчишек, быстро увлекавшим его подальше от места происшествия, Тяпка продолжал победно взбрёхивать.

Я расскажу вам о семнадцатилетнем парне.

Его зовут Миша. Он два года сидел в шестом классе, потом ещё два года в восьмом. И всё потому, что ни один предмет его не захватил. И он не мог ещё себе сказать: буду, к примеру, астрономом. А поэтому — буду уже сейчас много заниматься математикой.