– Не провокация ли это немецких генералов?

Даже Тимошенко не выдержал:

   – Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация?

Сталин не мог поверить в очевидное:

   – Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы будут бомбить и свои города. Гитлер наверняка не знает об этом. Прикажите огня не открывать, чтобы не развязать более широких военных действий.

Он обратился к Молотову:

   – Позвоните в германское посольство.

Там ответили, что посол сам просит его принять.

Когда посол граф Фридрих Вернер фон Шуленбург попросил о встрече, у Сталина, похоже, шевельнулась надежда: все сейчас выяснится, это — все что угодно, только не война. Может, Гитлер решил пошуметь на границе, чтобы придать весомости своим требованиям?

Молотов ушел в свой кабинет.

Тем временем Жукову в сталинскую приемную позвонил его первый заместитель генерал Ватутин, доложил, что немецкие сухопутные войска перешли государственную границу и наступают. Жуков и Тимошенко попросили Сталина разрешить отдать войскам приказ нанести контрудар.

— Подождем возвращения Молотова, — ответил Сталин.

Ночью шифровальщик немецкого посольства сообщил послу Шуленбургу, что из Берлина получена особо секретная телеграмма имперского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, адресованная лично послу.

В срочном послании Риббентропа говорилось:

«1. По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы должны быть уничтожены.

Радио должно быть выведено из строя.

2. Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его.

Затем, пожалуйста, сделайте господину Молотову следующее заявление:

«Советский полпред в Берлине получает в этот час от имперского министра иностранных дел меморандум с подробным перечислением фактов, кратко суммированных ниже…»

Далее на нескольких страницах Советский Союз обвинялся в подрывной деятельности, в концентрации войск на германской границе и в переговорах с Англией о военном сотрудничестве против Германии. Документ был состряпан на скорую руку, но никто в ведомстве Риббентропа и не озаботился тем, чтобы придать ему минимальную достоверность: чего зря стараться, если Россия уже обречена?

Немецкие дипломаты заметили, что Молотов очень устал. Шуленбург едва ли выглядел лучше. Помощник наркома иностранных дел Семен Павлович Козырев рассказывал потом, что у немецкого посла дрожали руки и губы. Он трагически переживал то, что ему предстояло объявить.

В кабинете Молотова Шуленбург зачитал меморандум Риббентропа, который заканчивался такими словами:

«Советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию в то время, как она борется за свое существование. Поэтому фюрер приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

   – Что означает эта нота? — спросил Молотов.

Шуленбург коротко ответил:

   – По моему мнению, это начало войны.

Риббентроп приказал послу «не вступать ни в какие обсуждения этого сообщения».