Тучи плыли теперь еще быстрее, их гигантские тени ползли по неподвижной толпе, как луч прожектора во тьме.

Вдруг откуда-то послышался голос Акана:

— Я имею право продолжать делать корзинки! Ты не можешь мне запретить!

По всей площади пробежал ропот, очень быстро переросший в волну протеста.

Кракюс выжидал, и строгое выражение его лица сменилось на едва заметную улыбку, выражающую своего рода удовлетворение.

— Ну, раз так, — сказал он, повышая голос, — тогда с сегодняшнего дня будут запрещены спектакли, в которых есть жестокие сцены.

Гул негодования пронесся по толпе. Возражения и упреки раздавались со всех сторон. На лицах читалось недоумение.

Кракюс, казалось, был загипнотизирован враждебностью, вызванной его словами. Он наблюдал за массой недовольных с едва заметным ликованием в глазах.

Рядом с ним его приспешники с озабоченным видом наблюдали за развитием событий.

Кракюс вновь взял слово и стал перечислять одну за другой меры, лишающие их всего, что он дал им со времени своего появления у них. По мере оглашения каждой шум недовольства рос и усиливался, вынуждая его делать паузы. Меньше чем через час площадь была на грани мятежа. Они рычали от гнева, и крики ярости раздавались со всех сторон.

Кракюс, казалось, зачарован этим зрелищем: толпа, возбужденная его словами, объединилась против него. Толпа, чьи крики до него доносились, была неопровержимым доказательством его власти, власти, которой он добился с таким трудом и о которой мечтал всю жизнь.

Он невозмутимо стоял перед толпой, которой он бросил вызов. Чувствовалось, что он соизмеряет свое могущество с противодействием, которое оно вызвало.

Сандро увидел густой черный дым, поднимающийся в предгрозовое небо со стороны их лагеря. Хижины были объяты огнем.

Внезапно послышался сильный шум. Взбешенные подростки развалили сваи малоки, и она рухнула.

Воодушевленный смутой, которую он породил, Кракюс громким и мрачным голосом продолжал провозглашать новые правила:

— С сегодняшнего дня запрещаются видофоры…

Протест вылился в мятеж. Люди в толпе принялись толкать друг друга под шквалом выкриков и угроз.

В угольно-черном небе послышались раскаты грома. Гроза без капли дождя.

Казалось, Кракюс уже на грани экстаза.

Вдруг пространство пронзил свист, и стрела со скоростью молнии разрезала воздух над толпой. Все произошло очень быстро. Сандро увидел, как стрела вонзилась в живот Кракюса, который вытаращил глаза, и на лице его мелькнуло выражение скорее удивления, нежели боли. Толпа вмиг успокоилась. Вся площадь затаила дыхание, и внезапно воцарилась полная тишина. А потом почти сразу еще три стрелы разорвали тишину, попав прямо в сердце людей Кракюса, и они рухнули.

Кракюс стал оседать, пока не упал на колени. И в этот миг его взгляд, блуждающий по собравшимся, остановился на Сандро. Его полный ненависти взгляд говорил, что он догадался, что Сандро его облапошил. Он зашевелил губами, силясь что-то сказать, но не произнес ни звука. Только страшная гримаса исказила его лицо. Тогда он медленно поднял палец, как будто обвиняя Сандро, его рука задрожала, сначала слегка, потом все сильнее и сильнее, и он упал лицом вниз.