Аммаххапаишша. Прошептав это имя и услышав, как оно заструилось с дерева вниз, Кольтер уснул.

И увидел сон. Он снова охотился для компании Льюиса и Кларка. Стадо чернохвостых оленей распростерлось пред ним, словно бурое озеро. Неспешно топча дымчатые заросли полыни, они с Поттсом никак не могли решить, какого же застрелить первым. Животных было много, они мирно паслись, не опасаясь людей. Кольтер по опыту знал, что для неуемного аппетита людей Льюиса и Кларка нужен олень, лось или хотя бы пятисотфунтовый медведь. Они жрали так, словно в последний раз. Это всегда поражало его, сам он привык питаться умеренно, как поссум в зимнем логове.

Как люди могут усвоить столько звериной плоти, удивлялся Кольтер. Он был охотником и любил зов чащи и азарт охоты. Но стрелять животных и есть их мясо любил не очень. Ему просто нравился процесс охоты.

– Знаешь, Джон, – сказал Поттс, – этих тварей и стрелять-то не обязательно. Можно просто глушить их прикладом по голове,

– По правде сказать, чем стрелять в живых зверей, я бы предпочел сам пастись вместе с ними, – безмятежно ответил Кольтер.

– Ну, это вообще ни в какие ворота не лезет, – Поттс сплюнул. – Ты только посмотри, оленята резвятся на солнышке вместе с волчатами.

– Прямо как в Библии, – согласился Кольтер.

– Ладно, сэр, пора за работу, – Поттс поднял ружье, прицелился. – Ты же знаешь, ребята в лагере особенно любят мясо молоденьких оленят.

Кольтер во сне поднял руку, чтобы предотвратить выстрел, но было уже поздно. Голубоватый дымок разлился и повис в безветренном воздухе у них над плечами. И вдруг он увидел, что это умирает Джон Поттс, а вовсе не бедный маленький олененок. «Кольтер», – прокаркал сдавленный голос, уносимый течением. Поттс лежал в реке, где его застрелили черноногие, рот его наполнялся кровью и проточной водой. Джон увидел, как раскрытый рот Поттса увеличивается и рожает бизона, чернохвостого оленя, пятнистого олененка, бобра, водяную крысу и наконец землеройку, которая уселась на нижней губе умирающего.

– Поговори со мной, Поттс, – попросил Кольтер.

Но Джон Поттс оставался в реке, с открытым ртом и мертвыми глазами, на нижней губе его прыгала землеройка.

Затем осенняя река растворилась и Джон Кольтер увидел себя ползущим по зимнему полю, на ногах у него были снегоступы. Против правил он остался с кроу и их друзьями плоскоголовыми, но оба племени вместе насчитывали не больше пятисот человек. Черноногие стекали с окружающих холмов, и их было тысячи полторы. Кольтер был единственным белым в этой битве.

Кроу и плоскоголовых оттеснили к соснам. Разбившись на кучки, спина к спине, они вертелись, словно в ритуальном танце, стреляя из луков и ружей в черноногих, скакавших вокруг верхом. Кольтер, уже раненый, заряжал и заряжал ружье, не обращая внимания на раздробленную щиколотку.

Вдруг всадник на черно-белом пятнистом пони издал громовой клич.

«Белобровый!», – звал он.

Кольтер поднял глаза и увидел, как всадник на своей проворной лошадке объезжает убитых и раненых. Вокруг него стелилась гарь боя, но он не обращал на нее внимания. У человека было черное лицо, острое, как обсидиановый нож.