Спустя примерно месяц после этого празднества наступала очередь празднества Ленеи, во время которого сельские и городские жители возглашали дифирамбы в честь Диониса. Античные источники сообщают нам о своеобразных процессиях хмельных афинских граждан, ехавших на сельских повозках.

В феврале раннее вино, заложенное в пифосы под конец сентября, было уже готово. В его честь справлялись Анфестерии (Антестерии), «праздник цветов». В первый день происходило освящение вина: жрица благословляла принесенные в святилище Диониса кувшины с «первинами» божественного напитка из заготовленного в подвалах. Этот день афиняне называли «Пифогия» – «откупоривание пифосов».

Второй день назывался хоэи, по имени кувшинчиков, из которых древние эллины совершали возлияние в честь умерших. Таким образом, он продолжал чествование молодого вина, будучи еще и днем поминовения умерших.

Смешанное под присмотром жрецов вино пили все, даже дети – начиная с четырех лет. В школах объявлялся выходной, и ученикам дарились маленькие раскрашенные кувшинчики, наполненные слабым вином.

Одновременно празднующие воспроизводили особо чтимый и хорошо известный в древнем Средиземноморье символический «священный брак» между прибывшим в Афины на мистическом корабле Дионисом («фигуру» бога везли на повозке, изображающей корабль) и верховной афинской жрицей – женой «царя-правителя», как называли в Афинах чиновника, отвечавшего за дела культа.

Уже вечером второго дня настроение людей резко менялось. Наступало время памяти об усопших; недаром ни в этот день, ни на третий ничего нового не начали. Завершались хоэи кличем: «Изыдите, Керы (демоны смерти), нет больше Анфестерий!»

Параллельно с Анфестериями или несколько предваряя их в деревнях вокруг Афин греки справляли праздник под названием Эора (греческое «качели»). Он был посвящен мифу об Икарии и Эригоне. На деревьях подвешивались куклы, изображающие женские фигурки, и дети с веселыми песнями раскачивали их. Между храмовыми колоннами крепились настоящие качели, а также созданные из цветов изображения фаллоса, возможно символизирующие Диониса. На качелях сидели девушки, которых раскачивали деревенские парни.

Праздник был веселый, совершенно забывалось, что фигурки на дереве и девушки на качелях символизируют несчастную Эригону и аттических дев, совершивших некогда коллективное самоубийство. Юноши соревновались также в корриде на мехах с вином. Это соревнование символизировало состояние пастухов, по невежеству погубивших Икария.

На рубеже февраля-марта происходили Великие Дионисии, учрежденные еще афинским тираном Писистратом, длившиеся пять дней.

Сначала Дионису приносили в жертву козла, после чего с помпой выносили священное изображение Вакха из городского храма за город, в рощу Академа. По наступлении вечера статую возвращали назад – на этот раз в театр, который становился центром следующих дней празднества.

На сцене театра разыгрывались трагедии, сатировы драмы, позже – комедии. Афинские театральные фестивали были самыми знаменитыми в Элладе, но не единственными. Каждый из греческих городов считал своим долгом иметь театр, чью орхестру украшал обязательный алтарь, посвященный Дионису. Не только в Афинах – во всей Элладе с V в. до н. э. театр превратился в главную эстетическую страсть, с которой могли сравниться лишь более поздние римские цирковые представления. Театр стал центром не только художественной жизни греков. Для трагиков и комедиографов он был политическим и религиозным рупором, и порой воодушевленная театральным представлением толпа направляла политику своего государства самым причудливым образом