(Начинает медленно пить и пьет довольно долго.

Тем временем —)

Одиссей

Коль трапезу обильную запьешь

Как следует и оросишь желудок,

Хотя бы он не жаждал, – сладок сон,

А не допьешь… так горло пересохнет.

Киклоп

(допив, отдает чашу. Глаз замаслился, загорелся. Приходит в чадный восторг)

Фу… фу… Совсем тонул. Насилу выплыл!

Чудесно как! И небо и земля

Смешалися и кружатся… Глядите:

Вот Зевсов трон и весь священный род

Богов…

Но только вы, Хариты, даром

Чаруете Киклопа. Целовать

Я вас не собираюсь…

(Обнимает Силена, который слабо отбивается.)

Ганимеда

Довольно с нас и этого, чтоб ночь

Нам усладить. Вообще предпочитаю

Я мальчиков другому полу…

Силен

(в ужасе)

Как?

Я – Ганимед Кронида? Что ты? Что ты?

(Хочет вырваться, но Киклоп поднимает его и держит на руках, старик только бессильно барахтается.)

Киклоп

Сын Дардана… И им я завладел[75].

(Показывая старика зрителям.)

Силен

Ой, смерть моя… Как вынесу я это?

Киклоп

(мурлыча среди поцелуев, от которых Силен отбивается)

Отталкивать любовника за то,

Что выпил он… Капризничать… Ну нет.

(Бежит с своей ношей в пещеру.)

Силен

(со стоном)

Увы! Сейчас вина познаю горечь.

Обычай подсмеиваться над хмельным угаром присутствовал и в римской культуре. К этому приложили руку не только такие авторы сатир, как Ювенал и Марциал, но и римские комедиографы. В своей комедии «Куркулион» («Хлебный червь») Тит Макций Плавт (середина III в. – 184 гг. до н. э.) выводит старуху-привратницу Леэну, которая за вино готова пустить в дом любого гостя.

Леэна Плавта кажется олицетворением статуй пьяных старух, которые создавали в эллинистическое время, – отвратительных, опустившихся мегер, совсем не напоминавших тех вакханок, о которых свидетельствует классическая мифология.

Вообще, чем ближе античная культура подходила к своему закату, тем чаще в ее недрах проявлялась отрицательная оценка винопития. На примере Гераклита можно было заметить, что уже и в ранней Элладе существовал критический настрой по отношению к Дионису. Среди моралистов конца римской республики и ранней империи он становится широко распространенным явлением. Причины тому, на наш взгляд, лежали в социальной, религиозной сфере и в исторической психологии.

Вслед за походами Александра Великого наступило радикальное изменение характера социальной жизни античного эллина: из гражданина он превращался в подданного. Процесс этот занял не одно столетие: если многочисленные колонии, основанные Александром и его преемниками, уже были имперскими городами, а не полисами в классическом смысле этого слова, то на территории Эллады реальные или призрачные формы гражданской жизни сохранялись вплоть до римского завоевания. В свою очередь, римляне также пережили переход от гражданской общины, которой они еще ощущали себя во времена братьев Гракхов (конец II в. до н. э.), к подвластному населению империи. В случае Рима переход был еще более болезненным, так как совершился в эпоху кровопролитнейших гражданских войн I в. до н. э.