— Да хотя бы потому, что бонна — красивое название для няньки, обслуги. Те же, у кого есть хоть малейшая магическая искра, — чаще всего аристократы, пусть обедневшие, как церковные мыши, но благородные эктры, грефисы… Пойдут такие в услужение к разбогатевшему простолюдину, у которого чудом родился отпрыск со способностями к магии? Или, того хуже, станут наниматься в няньки к тем, кого могли бы встретить на светском рауте, если бы не бедность, что щекочет пятки?

Мне, дитю двадцать первого века, сперва было тяжело понять, что имеет в виду крысявка. Благородным, хоть и нищим, не пристало гнуть спину? Зазорно выслушивать колкости от тех, кто по происхождению ниже, а по кошельку — выше? Да плевать. По мне гораздо хуже грязной работы — грязные мысли и намерения. И если есть возможность заработать честно, то пусть и няней.

Крыса на мой пламенный спич лишь махнула лапой и глубокомысленно изрекла:

— Я всегда считала, что у умных людей ценностью должно быть достигнутое, а у дураков — желаемое…

— И? — не поняла я глубины ее сакральной мысли.

— И, послушав тебя, я осталась при своем мнении, — тактично закончила голохвостая, дав тем самым понять, что умной она меня отнюдь не считает.

— А ты, значит, у нас и умная, и красивая? — сыронизировала я, глядя на Энжению.

— Я — дальновидная… — протянула крысявка. — Помяни мое слово, эти нянькообразовательные курсы добром не кончатся.

— Чтобы они кончились, они сперва хотя бы должны начаться. Ты знаешь, где эта Академия двуединой магии?

— Кто же не знает Академию темных властелинов и светлых паладинов? — хмыкнула крыса и даже ударила хвостом о булыжник от негодования: я посмела усомниться в ее осведомленности.

Как оказалось чуть позже, не зря я сомневалась.

Квест «Найди академию» пошел на второй круг, благо лабиринт улиц этому не только не мешал, но даже благоволил, когда я плюнула и обратилась-таки к одному из прохожих. Вернее, к одной.

В родном мире, когда мне надо было у кого-то узнать дорогу, а «двагис» посылал меня не совсем понятным и чуток матерным маршрутом, я обычно выбирала на улице человека, у которого шапка с помпоном. Ну не наденет стервозная чикса такую. И агрессивный националист, и желчная старая дева. Смешно, но маркером человечности был этот самый пушистый помпон. И, к слову, он редко меня подводил. А тут…

Я пропустила мимо двух расфуфыренных и столь надушенных, что батальон химзащиты и то прослезился бы, фанаток тюрнюров, фижм и рюшей. Эти дамочки, проходя мимо, облили меня цистерной презрения. Я мысленно пожелала им состояния пюре, или, как выражалась бабуля, «картошки в депрессии»: вроде картошка как картошка, но такая подавленная…

Спешащего куда-то старичка в мантии я попросту не успела догнать. Этой своей резвой походкой он дюже напомнил мне ушлых пенсионерок, берущих штурмом утреннюю электричку. Вроде бы и почтенный возраст, но такая энергия, энтузиазм… битва на Курской дуге по сравнению с их желанием попасть на дачу — игра в песочнице совочками.

Наконец я увидела маленькую прыщавую субретку в чепце. Ее-то и взяла в оборот. Оказалось, что академию по решению градоправителя перенесли за городскую черту, дабы не смущать честной люд.