Делать нечего — придется провести рекогносцировку местности с целью захвата трофеев.

Мы с Энжи, тихо отворив дверь, крадучись двинулись по коридору. Залы и гостиные, еще пустые в этот ранний час, нас неимоверно радовали. Вот только акустика была в этом царстве, где еще правил Морфей, изумительная. Можно было услышать не только нечаянный скрип половиц, но и дыхание крысявки. Именно поэтому разговор, что шел за дверями кабинета, достиг наших ушей.

Как говорила моя бабуля: «Любопытство — не порок, а способ самообразования». Я же считала себя девушкой, не чуждой тяги к званиям. Тем более если это касалось Дэна.

Едва мы приблизились к плотно закрытым дверям и прильнули к замочной скважине, как из недр кабинета послышалось:

— Ты не посмеешь! — Слова — как удар хлыста.

— Я так решил, — уверенный голос Вердэна.

— Не мне тебе объяснять, что назад пути нет. Ты присягал короне, — все тот же хлесткий, как бич, голос.

— Я не отказываюсь от присяги.

— Но и выполнить клятву ты не сможешь. Это выжжет твой дар. К тому же ты о ней подумал?

— Именно поэтому я и сообщаю, что дело, которое я сейчас веду, будет последним.

— А ты не забыл, что за вход в мой отдел — золотой, а за выход — два? — насмешливо протянул незнакомец, а потом с поучительной интонацией добавил: — К тому же что ты можешь дать наивной восемнадцатилетней девочке? Старых врагов, что имеют на тебя зуб? Сомнительное темное прошлое? Да это юное создание сбежит прочь, едва узнает, что тебе приходилось лгать, подкупать, обманывать, трахаться, убивать, чтобы добыть нужные сведения. Послушай моего совета: сделай ее своей любовницей, без огласки. В конце концов, пусть даже она родит от тебя, но чтобы твои враги о ней не знали…

— Вы уже не мой наставник, мессир Раун, — все так же упрямо гнул свое Дэн. — Да вам и не понять, что значит истинная пара.

— Это я-то не понимаю? — вскипел мужчина. — Твоя мать была моей истинной парой! И ты — наш внебрачный сын, которого крауф Вердэн признал своим! А иначе, думаешь, почему вы с Альтом столь не похожи?

Повисла пауза из тех, когда воздух буквально можно резать ножом. Я не дышала. Энжи, кажется, и вовсе превратилась в прижизненный памятник самой себе.

— Даже так? — разорвал тишину охрипший голос Дэна.

Я лишь поразилась выдержке феникса. Ни гневных тирад, ни звука мужской пощечины, именуемой в простонародье хуком… Хотя как по мне, собеседник Вердэна ее заслужил.

Визитер пришел к такому же выводу, его баритон уже не брал высоких октав:

— У тебя железная воля, как у клинка. Недаром я ковал тебя столько лет. И хочешь сейчас уйти? Ты давал клятву служить стране, императору…

— Я от своих слов не отказываюсь, — голос Дэна звучал натянутой струной. — Служить можно и в войсках, и в министерствах. Что же до вашего утверждения, мессир Раун… Я чту своего отца крауфа Вердэна, кем бы он ни был мне по крови.

Не знаю, какие именно слова зацепили собеседника больше, но ударил он прицельно, по больному:

— Значит истинная пара… зов тела, которому нельзя сопротивляться. Тогда послушай меня, сын, — сделал он ударение на последнем слове. — Я тоже был когда-то молод и горяч, юный полуфеникс без гроша за душой. По законам империи — равный с остальными. На деле — мне не светило ничего. Я увидел Майну, твою матушку, стоя за прилавком кондитерской, куда она зашла со своей дуэньей. Наши взгляды встретились. Мы оба вспыхнули, как мотыльки, попавшие в пламя. А потом были тайные встречи, краткие ночи и плод нашей любви. Когда я узнал, что Майна беременна, я предложил ей бежать. Тайно обвенчаться в храме… Но она испугалась. Испугалась бедности, изгнания из рода и вышла замуж за того, на кого указал ей отец. Вердэн, уже тогда немолодой крауф, согласился признать тебя, своей рукой запечатлел на твоем младенческом запястье вязь рода. Тогда-то я и понял, что истинная пара — это не любовь, это зов плоти. Урок, который я получил, помог мне. Я стремился доказать всем, и в первую очередь себе, что смогу добиться в этой жизни многого. По иронии судьбы мой сын попал ко мне в отдел и сейчас стоит передо мной. А я вижу в тебе себя…