– Но свидетелей самого инцидента нет?

– Нет. Лорен утверждает, что он начал трогать ее за грудь, а она его оттолкнула.

– И это всё? – спрашивает Грант.

– А разве вам этого недостаточно? – отвечает Джордан вопросом на вопрос.

– Что он сказал, когда вы с ним разговаривали? – спрашивает Макферсон. У нее легкий шотландский акцент. И очень приятный голос.

– Он все отрицал. Яростно. Употреблял непечатную лексику. Сказал, что женщина тоже была пьяна, что, кстати, соответствует действительности. Ясно было, что он находится на взводе – не просто зол, а в состоянии, близком к параноидальному. Меня это насторожило. И я предложила ему все еще раз обдумать и встретиться после каникул.

– Лучше было бы, если бы он уволился к чертовой матери и дело закрылось бы само собой, – замечает Грант.

– Для вас – может быть. – Джордан бросает на него быстрый взгляд. – Но вы сами знаете, работа в университете на дороге не валяется. А у него семья. И потом, вдруг он говорит правду? В этом нет ничего невозможного.

– А что говорят в юридическом отделе? – спрашивает Макферсон.

– Я с ними еще не говорила. Как раз собиралась, когда мы все услышали про пожар.

– И все-таки это надо сделать, – говорит Макферсон с дружеской улыбкой. – Если в это дело вцепится пресса, нам надо знать, на чем мы стоим.

– А девочка что-то говорит? – Это Грант.

Джордан сдерживается, чтобы не указать ему на множество нарушений политкорректности, которые заключает в себя слово «девочка».

– Не в данный момент. Мне надо будет встретиться с ней после того, как она вернется из Штатов.

– И, как я понимаю, у вас была встреча с полицией? – подает голос ректор колледжа Эсмонда.

– Да, у меня были двое офицеров из криминального отдела. Я рассказала им об этом обвинении и, если вы не возражаете, назову им имя Лорен. Мне кажется, будет сложно отказать им в нынешних условиях.

Ректор согласно кивает.

– Ну, и каков же наш план на игру? – спрашивает Грант.

Джордан ставит еще одну галочку в своей карточке.

– Не думаю, что мы можем выработать правильный курс, – замечает Макферсон, – до тех пор, пока мы а) не будем знать, что произошло с доктором Эсмондом, и б) не будем уверены, что это действительно был поджог. Но если будет точно установлено, что загорелось не случайно…

– И тут мы подходим к главной причине, по которой собрались здесь, – прерывает ее Грант. – Полагаю, – тут он поворачивается к Джордан, – вам хватило ума не обсуждать с полицией это второе дело?

– Конечно, да, – огрызается профессор. – За кого вы меня принимаете?

– А с ним вы говорили?

– Он в панике позвонил мне, как только увидел новости. Я посоветовала ему сыграть на опережение, сделав добровольное заявление.

– И он последует вашему совету? – интересуется Макферсон.

– Сказал, что да. И, будем надеяться, этим все и закончится.

– Вы уверены? – не отстает от нее Грант. – А как со всем… остальным?

– Он клянется, что уничтожил все следы.

Грант смотрит ей прямо в глаза.

– Остается только надеяться, что вы не ошибаетесь, – произносит он со значением.

Сразу после трех часов дня детектив-констебль Асанти покидает станцию метро «Дамба» и выходит под набухшие влагой небеса, навстречу резким порывам ветра, дующего с реки. Кажется, что даже деревья съежились от холода. Он натягивает перчатки и направляется на север, в сторону Королевского колледжа. В Лондоне Асанти впервые после того, как перевелся в полицейское управление долины Темзы три месяца назад, и всю дорогу, пока ехал на поезде, он размышлял,