– А как хоть зовут тебя, красна девица? – Костя тоже поднялся с лавки, не зная, как ответить на этот поклон.

– Зовут Марфуткой, а кличут... – начала было она опять, но тут же осеклась и виновато поправилась: – Доброгневой бабка Марфа нарекла.

– Это значит добрая во гневе, – перевел Костя и тут же раскритиковал: – Неправильное у тебя имя. Ты и в обычное время как змеюка глядишь, а уж во гневе тебе, поди, и вовсе под горячую руку не попадайся.

Юная чертовка в долгу не осталась. С невинным видом поинтересовавшись в свою очередь, как зовут князя, и узнав, что он наречен греческим именем Константин, что означает постоянство и неизменность, она тут же нашлась:

– Так ведь и у тебя, княже, имечко неподходящее.

– Это как так? – подивился он.

– А очень даже просто, – пояснила она. – Какой же ты постоянный, когда нынче на девку зверем кидаешься, ссильничать ее желая, а через день хаешь ее всяко. С таким имечком человек себя одинаково должен вести, а ты вовсе и не таков. То ищешь меня со слугами да с собаками, а поймавши, накормил вон да наутро отпустить обещался.

– Да, это верно, – согласился Костя. – Тут надо либо имя менять, либо характер.

– Вот-вот, – поддакнула она, довольная, что и здесь последнее слово осталось за нею.

– Имя менять, – продолжал он размышлять вслух, – так это мороки много. Опять же не по-христиански такое дело. Ладно уж. Как нарекли, так тому и быть. Придется характер заменить, и займусь я этим, пожалуй, прямо сейчас.

– Это как же? – насторожилась Доброгнева.

– А очень просто, – начал он растолковывать свою мысль. – Я ведь с чего начал? Ссильничать тебя хотел. Так?

– Так, – подтвердила она, начиная понемногу пятиться от него.

– Стало быть, придется тем же самым и теперь заняться. Вот я сейчас на тебя накинусь и... – Костя резко сделал полшага вперед, и Доброгневу как ветром сдуло. Она вновь заняла привычное место на лавке близ ложницы, только на этот раз уже стояла на ней, инстинктивно пытаясь вжаться в толстые, гладко ошкуренные сосновые бревна, источающие легкий смолистый аромат.

– Ты не балуй, – испуганно пискнула она еле слышно, на что Костя, нахмурив брови, угрожающе поинтересовался:

– Так что, подходящее у меня имечко, или как?

– Ой, подходящее, – замахала на него руками вконец замученная девчонка.

– То-то, – миролюбиво заметил он и принялся деловито делить шкуры, кидая половину их на ее лавку.

– А теперь ты чего?.. – недоверчиво осведомилась она, глядя на его труды.

– Так ночь на дворе, дурочка, – пояснил он, добродушно улыбаясь. Видя, что она продолжает стоять, не двигаясь с места, Костя заметил: – Бревна сосновые. Сейчас к свежей смоле прилипнешь и все тряпье, пока еще кое-где целое, располосуешь напрочь.

Доброгнева отпрянула от стены и сделала робкий шаг вперед.

– Ты лучше не топчись без толку, – порекомендовал он ей. – Возьми да постели себе. Или думаешь, что я сам тебя укладывать буду? Чай, не маленькая уже.

– А мы отдельно спать будем? – настороженно глядя, уточнила она у него.

– А ты вместе хотела? Ишь хитренькая какая. И не надейся. Тесновато будет. К тому же ты храпишь, поди.