– Я вам сейчас скажу, что я думаю! – Сержант сжал челюсти, на шее у него выступили вены. – Меня достали эти домыслы насчет характеристик убийцы. Меня от них уже тошнит. Я знаю только одно: есть тип, который пишет леденящую кровь диссертацию о сексе, насилии и каннибализме. Мало того что он сам по себе странный, так у него на руках обнаружены "блестки" – такое же вещество, как на телах всех четырех жертв. Его отпечатки найдены на теле его жены, в комоде у него нож – а на ноже тоже "блестки". Плюс гаденыш каждую неделю возвращается домой в ночь с пятницы на субботу именно в то время, когда совершаются убийства. Но нет, по-вашему, выходит, он невиновен. А все почему? Потому, что он, видите ли, не "синий воротничок". Он слишком утонченный для убийцы.

Уэсли в замешательстве уставился на Марино. Я смотрела на фотографии, разложенные на столе, фотографии мертвых женщин, которым и в самых страшных снах не снилось, что с ними может такое произойти.

– Вам нужны еще доказательства? Пожалуйста. – Ого, тирада, оказывается, не закончилась. – Все дело в том, что миляга Мэтт далеко не такой белый и пушистый, как некоторым хотелось бы думать. Я сегодня, пока дожидался результатов в серологии, позвонил Вандеру. Хотел узнать, откуда в картотеке отпечатки Петерсена. И как вы думаете, откуда? – Вопрос относился ко мне. – А я вам скажу. Вандер через своих ребят все выяснил. Ваш красавчик Мэтт шесть лет назад был арестован в Новом Орлеане. Это случилось как раз в то лето, когда он поступал в университет, задолго до того, как он встретил свою докторшу. Она, бедняжка, небось так об этом и не узнала.

– О чем об этом? – спросил Уэсли.

– О том, что ее муженька-актера обвиняли в изнасиловании, вот о чем.

Повисла бесконечная пауза.

Уэсли крутил на столе шариковую ручку и играл желваками. Марино действовал не по правилам. Ему следовало сразу нам все рассказать, а не выдавать информацию как козырную карту. Мы с Уэсли чувствовали себя проигравшей стороной в суде.

Наконец я произнесла:

– Раз Петерсена обвиняли в изнасиловании, но не осудили, значит, его оправдали.

Надо было видеть, каким взглядом смерил меня Марино – под дулом пистолета я, наверное, и то почувствовала бы себя спокойнее.

– Я ведь еще не закончил изучать его прошлое, – сказал Марино.

– Сержант, к вашему сведению, в такие престижные учебные заведения, как Гарвард, не принимают уголовников.

– А вдруг они не знали? – не сдавался детектив.

– Они могли не знать только в одном случае – если обвинение с Петерсена было снято.

– Мы это проверим, – сказал Уэсли, чтобы как-то разрядить обстановку.

Марино извинился и поспешно вышел. Не иначе, в туалет побежал.

Уэсли и бровью не повел, будто поведение Марино было в порядке вещей. Он только спросил как бы невзначай:

– Кей, какие новости из Нью-Йорка? Результаты исследований готовы?

– Определение ДНК требует времени, – отвечала я рассеянно. – До второго убийства мы ничего не посылали в лабораторию. Скоро результаты по первым двум убийствам будут у меня на руках. Что касается Сесиль Тайлер и Лори Петерсен, анализы будут готовы не раньше июля.