— Можно будет поступить следующим образом. — Старший офицер напряженно глянул на командира. — Как только появится подходящая вакансия, о которой я могу узнать у начальника штаба эскадры, с которым у меня сложились довольно близкие отношения, да и каюты наших семей находятся на «Георгии» по соседству, — улыбнулся он, — я сразу же предложу ее вам. Не зря же ведь наш инженер-механик в своем письме благодарил меня за то, что я списал его, правда, по его же просьбе, с «Гневного».

— Для меня это, Степан Петрович, признаться, новость, — озадаченно посмотрел тот на командира. — По его просьбе? — никак не мог поверить он, зная, как офицеры тяжело расстаются с эскадрой.

Командир, тем не менее, утвердительно кивнул головой.

— Но, если я не ошибаюсь, он устроился где-то на юге Туниса? — уточнил старший лейтенант.

— Совершенно верно, Владимир Аркадьевич, — улыбнулся про себя командир, видя его обеспокоенность. — Но наш лейтенант ведь холостяк, и ему, естественно, совершенно безразлично, где жить. Была бы только работа. А вот вам, человеку семейному, как я понимаю, необходима подходящая должность где-нибудь поблизости, во всяком случае, не в глубинке Туниса и уж тем более не в песках Сахары. Ведь так?

— Это было бы просто великолепно! — просиял тот и вдруг спохватился: — А как же вы, Степан Петрович, останетесь на миноносце без старшего офицера?! Ведь мы же еще раньше договорились с вами быть на «Гневном» до самого конца!

Тот улыбнулся, видя расстроенное лицо своего помощника.

— Меняются обстоятельства — меняются и решения. Это, извините, логика развития любого процесса. Ведь у меня, как вы знаете, или, во всяком случае, догадываетесь, будущее определено стараниями моего отца. У вас же, Владимир Аркадьевич, все как раз наоборот. А посему надо использовать все возможности, пока эскадра еще существует. — Тот согласно кивнул головой. — Тем более что на нашем миноносце есть еще один офицер, и я думаю, что Василий Иванович будет чрезвычайно рад в чине мичмана стать старшим офицером эскадренного миноносца, — рассмеялся командир.

— А вот в этом я ничуть не сомневаюсь, — с ревностными нотками в голосе согласился старший лейтенант.

— Никак ревнуете, Владимир Аркадьевич? — усмехнулся Степан Петрович.

— Есть немного — я же ведь все-таки офицер. Правда, пока… — потухшим голосом уточнил тот.

— Это не наша с вами вина, господин старший лейтенант! — строгим голосом упрекнул его капитан 1-го ранга, и тот сразу же принял положение «смирно» — сказалась годами выработанная привычка. — Все под Богом ходим… И прошу вас — не тянитесь передо мной. У нас же с вами далеко не официальный разговор, а беседа двух офицеров, обеспокоенных своим туманным будущим.

— Привычка, Степан Петрович, — стеснительно улыбнулся тот и тут же, видимо, решившись, спросил: — А можно мне будет рассказать о нашем разговоре, то есть беседе, — поправился он, — супруге? Вернее, о вашем предложении.

— Безусловно! Ведь жена в семье, как старший офицер на корабле, — улыбнулся командир. — Во всяком случае, у меня это именно так. А вообще-то бывают и отклонения, — усмехнулся он и вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта.