Они сказали, шестьдесят семь этажей. Так высоко, что уши закладывает.

Он придет. Конечно он придет.

А что, если нет?

Эта мысль не давала мне покоя с тех пор, как он ответил онлайн на мой имейл: «Хорошо. Я тебя услышал». На самом деле это могло означать все, что угодно. Если честно, я ждала расспросов относительно моего плана или хотя бы намека на то, какое решение он принял. Я перечитала свой имейл, невольно задавшись вопросом: а не было ли мое письмо слишком обескураживающим, слишком смелым, слишком агрессивным и сумела ли я передать всю глубину своих чувств? Да, я любила Сэма. И мечтала, чтобы он был со мной. Но понял ли он, насколько сильным было мое желание? Хотя после такого ультиматума было бы странным перепроверять, правильно ли меня поняли, поэтому я решила просто ждать, а там будь что будет.

Без пяти семь. Двери лифта открылись. Зажав в руке билет, я вошла внутрь. Шестьдесят семь этажей. У меня скрутило живот.

Лифт начал медленно подниматься, и я вдруг запаниковала. А что, если Сэм не придет? Что, если он все понял, но изменил решение? И что мне тогда делать? Нет, он не сможет так со мной поступить, тем более после всего, что было. Я шумно втянула воздух и прижала руку к груди, пытаясь успокоить нервы.

– Это все высота, да? – Стоявшая рядом со мной добродушная женщина погладила меня по плечу. – Подняться на шестьдесят семь этажей – это серьезно.

Я попыталась улыбнуться:

– Да, вроде того.

Если ты не можешь оставить работу, и свой дом, и все то, что делает тебя счастливым, я пойму. Я, конечно, расстроюсь, но пойму.

Ты всегда будешь со мной или так, или иначе.

Я лгала. Конечно я лгала.

Ох, Сэм! Пожалуйста, скажи «да». Пожалуйста, стой там, когда откроются двери.

И тут лифт остановился.

– Ну, тут явно не было шестидесяти семи этажей, – заметил кто-то, и несколько человек смущенно засмеялись.

Младенец в коляске смотрел на меня большими карими глазами. Мы еще несколько минут потоптались в лифте, потом кто-то сообразил выйти наружу.

– Ой, а это, оказывается, не главный лифт, – сказала стоявшая рядом со мной женщина. – Главный лифт вон там!

Он действительно был там. И перед ним змеилась длиннющая бесконечная очередь.

Я в ужасе посмотрела на это людское море. Там было не меньше сотни, если не две сотни посетителей, которые вместе с очередью медленно петляли, глазея на музейные экспонаты и заламинированные информационные материалы на стенах. Я посмотрела на часы. Без одной минуты семь. Я отправила Сэму сообщение, но, к моему ужасу, оно не ушло. Тогда я начала протискиваться сквозь толпу, приговаривая: «Извините, извините», на что посетители в очереди громко отпускали неодобрительные замечания и кричали мне вслед: «Эй, дамочка, куда без очереди?!» С низко опущенной головой я прошла мимо щитов с информацией об истории создания Рокфеллеровского центра, о его рождественских елках, мимо видеоэкранов Эн-би-си, лавируя, толкаясь и бормоча извинения. Нет более сварливых людей, чем одуревшие от жары туристы, которым совершенно неожиданно пришлось стоять в очереди. Какой-то мужик схватил меня за рукав: