ЭЛЯ (По-русски.)
И не таких китов гарпунили! Ик…
МИТЯ
Дамы… Я… Не хотелось бы международного скандала. Дэнс, ну тебе правда надо немного подремать. Я… Мы с Полом присмотрим за Бобом Ли, он картинку снимет…
ПРУДЕНС
Дим, ты достал уже своей заботой! Папочка нашёлся… Снова на руках меня понесёшь? При чём здесь «присмотрим за малышом Ли»? Я лично Асаду вопрос должна задать! И, кстати, Эл абсолютно права, насчёт кита.
МИТЯ (Удивлённо.)
Ого! Ты начала понимать по-русски?
ПРУДЕНС
Давно… Всё, не стой над душой! Ты прям как мой бывший. Это который Майкл, цээрушник. Он тоже: если начнёт мозги трахать — будет долбить, пока несколько раз подряд не кончит… Короче, Дим, отвали… Сейчас мы тут с Эл немного поправимся…
Митя перехватывает хищный взгляд Пруденс, направленный на большой таз со льдом, в котором плавают уже открытые бутыли с игристым вином (как и положено в любом порядочном пятизвёздочном отеле). Поняв, что переубеждать женщин бесполезно, он, качая головой, возвращается за свой столик.
БОБКОВ (С интересом.)
Ну как? Насколько всё страшно?
МИТЯ (Неохотно.)
Да в мясо обе… Собираются похмелиться и пойти гарпунить главного местного кита.
БОБКОВ (Оценив.)
Сильно. Прям как я в молодости. Слушай, а может, их связать? Оцени, я даже снимать это не буду. Хотя мог бы. Жанр наш.
МИТЯ (Умоляюще.)
Паш, ну ты-то хоть кровь не пей! Если они сейчас концерт закатят — найдётся кому заснять… Устроили, блин, вечер воспоминаний.
1.17. ХОЛЛ ОТЕЛЯ «ФУНДУК АР-РАИС». ИНТ. ДЕНЬ.
Огромный просторный холл отеля. Сейчас здесь всё, под завязку, забито томящимися журналистами — все кресла и диваны заняты, на столиках множество чашек кофе, пепельницы полны окурков. Словом, царит атмосфера тягостного ожидания, как на вокзале. Вот только между журналистов почему-то туда-сюда снуют вооруженные сирийские офицеры… Элеонора и Пруденс, чуть ли не в обнимку, мирно спят на диванчике. Митя сидит рядом, словно бы охраняя сон женщин.
ГОЛОС МИТИ (ЗК)
Международного скандала с двумя телезвёздами не случилось. К сожалению. Случилась гораздо более страшная беда… Никто из нас её не ждал, и даже не подозревал о ней… Это я потом, задним числом, вспомнил какое-то нервозное поведение сирийских офицеров в то утро…
К Мите подходит Медвежонок. Заговаривает вполголоса, чтобы не разбудить женщин.
БОБКОВ
Хрень какая-то… Пятый час мурыжат.
МИТЯ (Пожав плечами.)
Восток — дело тонкое. Всё должно быть таинственно и загадочно. Я не помню, чтобы здесь хоть что-то началось вовремя. Инша-алла, как они говорят. Если того Аллах пожелает. А он часто не желает.
БОБКОВ (Скептически.)
Нет, что-то тут не то. И, ты заметил, эти офицеры сирийские…
МИТЯ (С ухмылочкой.)
Что, не приглянулись мальчики?
БОБКОВ
Да пошёл ты! Я не об этом. Посмотри — это не мухабаратчики, не госбезопасность. Глянь на шевроны и на береты — спецназовцы какие-то… Нет, что-то не то… Я жопой чую…
МИТЯ
Ну, если твоя жопа чует, тогда конечно…
БОБКОВ (Досадливо.)
А вот и зря ты так, Митенька… Жопа меня, конечно, порой в блуд и втравливала, но зато никогда еще не подводила.
В этот момент просыпается Элеонора. Она с недоумением смотрит вокруг, потом хватается за голову, оглядывает себя, затем тормошит Пруденс. Та, со стоном, просыпается. Переглянувшись, женщины вскакивают, бегут к лифтам.