– Ярополк мертв?

– Нет, – вздохнул Блуд. – Его очень хорошо берегли.

– Как можно уберечь от стрелы, пущенной в спину? – нахмурился князь.

– Братья Серегеичи, – сказал Блуд. – То ли сами догадались, то ли меня кто-то выдал. Они мне не верят. Если бы не Ярополк, они бы уже добрались до моего горла, – боярин с опаской потрогал кожу пониже второго подбородка. Будто почувствовал прикосновение железа.

– Эти – могут, – произнес Владимир с непонятной интонацией. – А что же Ярополк? Почему он им не верит?

– Потому что он верит мне. Я собираю для него злато. Я говорю ему, как лучше обустроить власть. И я умею говорить с Ярополком так, что он чувствует себя князем. А эти глядят на него так, будто силятся понять: как это у великого Святослава мог уродиться такой никудышный сын.

– Порой мне это тоже невдомек! – Владимир засмеялся.

– Ярополк – хороший князь, – возразил Блуд. – Печется о Киеве и о людях своих, укрепляет княжество.

– Хорошо укрепление! – недовольно бросил Владимир. – Червенские города отложились, север бунтует, Чернигов на сторону смотрит. А какой из брата моего полководец, всем ведомо. Вон печенеги у самого Киева стоят. Даже моих людей потрепали, которые за фуражом ходили.

– Те копченые, что близ Киева стоят, они – союзные. Хоть и озоруют, но в меру. Зато других печенегов они к Киеву не подпустят, – заметил Блуд. – А что полководец из Ярополка не очень, так у него прежде полководцев хватало. Иль забыл, княже, как от Люта бегал?

– Дерзкий ты, боярин, – недовольно проворчал Владимир. – Не боишься?

– Тебя – нет, – не раздумывая, ответил Блуд. – Вот брату твоему я бы такое не сказал, а ты за правду не осерчаешь. Да и знаем мы оба: кабы не отвадил я Ярополка от отцовых воевод, не стоял бы ты сейчас под Киевом. А что Ярополк – князь добрый, так и это правда.

– Что ж ты тогда мне, а не ему помогаешь? – и искренним интересом спросил Владимир.

– Потому что Ярополку он властью своей обязан, – откинув полог, в шатер шагнул Добрыня. – А ты, племянник, за власть его благодарить будешь.

– Буду, – согласился Владимир. – Но пока я только воев зря у стен киевских положил, а Ярополк как сидел на Горе, так и сидит. И не достать его нипочем.

– На Горе, верно, не достать, – согласился Блуд. – Однако, княже, я не для того рискнул к тебе самолично прибыть, чтоб в бессилии покаяться. Есть у меня мысль – как Ярополка из Киева вывести.

– Ратиться? – обрадовался Владимир. – Давай!

– Погоди, – вмешался Добрыня. – Ежели Киев на нас всей силой исполчится, как бы нам битыми не быть.

– Разве я сказал – ратиться? – усмехнулся Блуд. – Я сказал: из Киева вывести. А тебе, княже, я не битву обещал, а терем киевский. Вот терем ты и получишь. А дальше – как сам пожелаешь.

– Что ты задумал, боярин? – недоверчиво произнес Добрыня.

Он был достаточно умен, чтобы понимать: полностью доверять Блуду нельзя. Этот морав верен только одной стороне: той, где выгода.

– Да уж задумал! – хитро ухмыльнулся Блуд. – Тебе, воевода, понравится. Только ты уж не забудь после, кто вам ворота Киева открыл.

– Я от своих слов не откажусь, – резко бросил Владимир. – Говори, боярин, что придумал?