Может, дело в том, что окружают Ярополка столь славные мужи, отцовские витязи и воеводы, повидавшие дальние земли, повоевавшие множество народов? А он, Ярополк, сиднем сидит в Киеве… И не хочется ему из Киева никуда уезжать. А править можно и отсюда, из терема на Горе. Как бабка Ольга правила…
Только и здесь, в Киеве, кто-то ищет его жизни. Почему? За что? Ведь так усердствует Ярополк, чтобы всем было хорошо! Старается никого не обижать, жить мирно, по-христиански…
Великий князь поглядел на мрачное лицо воеводы. Артём еще ничего не сказал, но Ярополк уже все понял.
– Ничего ты не узнал, – с огорчением произнес князь.
Артём молчал сокрушенно. Князь был прав.
– Хотя другие тоже ничего не проведали, – продолжал Ярополк. – Даже Блуд. А уж как хвалился боярин, что ему в Киеве каждый чих ведом.
Артём вновь промолчал. Не нравился Артёму Блуд. Всё казалось ему, что не о Киеве и князе радеет моравский боярин, а о собственной выгоде. Многое из того, что известно Блуду, дальше Блуда не идет.
Но не станет же киевский боярин таить сведения о покусившемся на Ярополка?
Или – станет?
В дверь княжьей горницы поскреблись.
– Ну что там? – громко произнес Ярополк.
– Сотник любечский Горомут – к великому князю! – сообщил отрок.
– Пусть заходит, – разрешил Ярополк.
Любечский сотник Горомут – из бывшей Ольгиной дружины, доставшейся по наследству внуку.
Войдя, сотник стянул с головы обшитую железными полосами шапку и поклонился. Под шапкой у сотника обнаружилась обширная загорелая лысина со светлой полоской сабельного шрама. Оставшиеся волосы сотник заплетал в косицу цвета дорожной пыли. Бороду сотник тоже заплетал в две косицы. Как степняк. Хотя сам, сразу видно, – из полян.
– С просьбой к тебе, княже, – бодро сообщил сотник.
– Проси, – разрешил Ярополк.
Сотник солидно откашлялся:
– Дозволь, княже, службу оставить, – сказал он и вновь поклонился. – Годы свое берут. Тяжко-то – месяцами в разъездах.
– Коли так, могу тебя в городские стражи взять, – тут же предложил Ярополк.
– Ну… – Горомут замялся.
– Говори! – потребовал великий князь.
– Годов-то уж немало мне. Хочется осесть на землице своей.
Артём усмехнулся. Хитрый сотник пришел пожалования выпрашивать. Думает: молодой князь щедрее своей бабки.
Но Ярополк, хоть и молод, а без заслуги никого не одарял. Заслуг же особых у сотника не наблюдалось, иначе к князю пришел бы не сам сотник, а его старший – любечский воевода.
– Хочешь на землю сесть – садись. Или не скопил за службу на собственный надел?
– Скопить-то скопил… немного, – признался сотник. – Да на хорошей земле оброки большие.
– Конечно большие. А как же иначе? Так – по Правде.
– А по Правде это, что чужим хорошую землю ни за что безоброчно дают, а своим – нет? – дерзко спросил сотник.
– Это кому же? – поднял бровь великий князь.
– А хоть тем же касогам!
– Касогам землю мой отец выделил, – сказал Ярополк. – И он знал, за что ее давал.
– Это порубежная земля, – вмешался Артём. – Там не только землю пашут, но и службу несут. Дикая Степь – рядом. Печенеги каждый год набегают.
– Ну и пусть набегают! – оживился сотник. – Встретим, не впервой. Ты, княже, только землю нам дай, чтоб безоброчно пахать. А с копчеными мы сами уж как-нибудь. Тын построим, дозоры наладим.