Снова собирали разбросанные автоматы и магазины к ним. В ближнем бою среди лабиринтов развалин они были более эффективны, чем винтовки. Федосеев рассказал, что везде лежит много погибших. И наших из роты, и бойцов из стрелкового полка. Явился старшина с двумя помощниками, нагруженные, как ишаки, боеприпасами и бачками с едой.

Настроение было хорошее. Пшенка с мясом, сало, селедка, трофейные консервы. Хунхуз, выпивший больше других, расхваливал себя и убеждал, что рану получил в бою. Я кивал, соглашался с ним. Пришел фельдшер Бульба, перевязал раненых.

У Матвея Осина опухла правая ладонь, пробитая насквозь еще в начале боя. Я приказал ему шагать в санбат. Замполит Зенович, с которым я забывал советоваться, согласно кивнул головой. Я попросил фельдшера посмотреть рану Хунхуза. Размотав бинты и сменив повязку, коротко подвел итог:

– Самострел. И вон, парнишка сам себе руку подпортил.

Хунхуз, понимая, что пока не получит настоящую боевую рану, находится под угрозой расстрела, хлебнул тайком и уполз спать. Парнишка из взвода Фалина топтался возле меня. Руку он подпортил крепко, кровь сочилась несмотря на толстую повязку. Он был весь бледный, по лицу катились капли пота.

– Иди в свой взвод, – приказал я.

– Не смогу. Голова кружится.

– Хочешь жить – дойдешь. А мне ты здесь не нужен.

Парень сам себя загнал в безвыходное положение. У него, как и у Хунхуза, оставался единственный выход: воевать дальше, а там как бог рассудит.

Установилась временная тишина. Стрельба понемногу продолжалась, но обе стороны отдыхали. Мы будем наступать дальше, это ясно. А вот чего ждать от фрицев? Мы заняли три четверти территории завода и держали под обстрелом оставшийся пятачок. В таких случаях, опасаясь окружения, они потихоньку отступали. Наверное, выводят уцелевших солдат под прикрытием пулеметов. Поделился своими мыслями с Зеновичем. Замполит со мной согласился.

– А куда им деваться? Смываются потихоньку.

Но мы ошибались.

Сначала в нашу сторону открыли огонь минометы. Мы заползли кто куда. После нескольких залпов началась атака. Зенович лежал в нескольких шагах от меня и стрелял длинными очередями. Немцы мелькали быстрыми серо-голубыми пятнами, и поймать их на прицел было трудно. Я хотел посоветовать замполиту не тратить попусту патроны и сменить позицию. Когда стреляешь с одного места, тебя обязательно засекут.

По перевернутой металлической платформе забарабанили тяжелые пули. Стреляли из крупнокалиберного пулемета. Капитан Зенович так и не успел получить от меня дельный совет. Вскрикнул и обхватил ладонями лицо. Потом поднялся на колени и качнулся вперед-назад, словно молясь.

Я опрокинул его на бок, но никак не мог разжать пальцы. Кровь густо сочилась, затекая мне в рукав гимнастерки. По металлическому дну платформы снова заухало-загремело, пуля отколола кусок щепы от шпалы, еще одна звонко брякнула о рельс.

Наш замполит был мертв. Крупнокалиберная пуля ударила его под глаз, который выскочил из орбиты и повис мутным комком, из черепа за ухом выбило кусок кости. Кровь уже почти вся вытекла, остатки толчками выбивало ему на гимнастерку, погоны, новенький орден.