Приказ «успокоить» нескольких клиентов из Росгвардии Искандер Тогоев воспринял с энтузиазмом.

Во-первых, потому что за это хорошо платили.

Во-вторых, он считал себя и своих боевиков профессионалами в области тайных операций и верил, что легко справится с заданием.

Как и любой восточный человек, Тогоев был падок на лесть, любил знаки внимания, презирал «неверных» и хорошо играл в «рубаху-парня», близкого к «народу». При этом он почти ничего не боялся, умел драться, был жесток к врагам и конкурентам и спокойно мог зарезать обидчика в присутствии его близких.

Генерала нельзя было назвать дураком, но и умом Тогоев не блистал, обладая определённого свойства хваткой и хитростью.

Первым заданием, полученным от порученцев Манкуртова, за которое Тогоев запросил сто тысяч долларов (получив пятьдесят), было устранить офицеров Росгвардии полковника Гаранина, майора Барсова, лейтенанта Яшутина и гражданского, полковника в отставке по фамилии Калёнов. Задание показалось пустяковым. За рубежом, в Африке, в Сирии, Ливане и Турции боевики ЧВК проделывали и не такое, уничтожая целые семьи непокорных террористов и борцов за свободу. Причём бывало, что действительно помогали борцам за независимость и справедливость регионов, страдающих от настоящих праворадикалов.

Однако цели, назначенные для первоочередной «перлюстрации», которые должны были просто тихо исчезнуть, неожиданно проявили строптивость и вывели из строя одну за другой три оперативные группы, начавшие следить за клиентами и готовые их устранить.

Тогоев пришёл в задумчивость, не зная, как объяснить заказчику провалы своих «мокрушников». Вызвал в центр подготовки заместителя, полковника Шостаковича, главного стратега ЧВК, прозванного боевиками Мудрилой.

Бородатый Мудрила прибыл не один, с двумя парнями, игравшими роль полицейских: щербатым смугляком и верзилой-блондином. У обоих были заклеены пластырем челюсти, носы и щёки, и оба выглядели подавленно.

– Я бы шлёпнул обоих, – угрюмо буркнул Шостакович. – Их было семеро против двоих, и все семеро обос… сь!

Тогоев оглядел битые лица подчинённых, усмехнулся. Он уже знал результат последнего «облома».

– Хорошо выглядите! Как же это вас, таких славных джигитов, положили на землю всего два клиента, один из которых был семидесятилетним стариком?

– Там не было стариков, – возразил щербатый.

– Был, Калёнов, ему под семьдесят.

Щербатый отвёл глаза:

– Он дерётся как… пантера! А баба у него…

Шостакович выругался:

– Надо было не на бабу смотреть, а делать дело!

– Я не смотрел…

– Гони подробности.

Щербатый покосился на блондинистого напарника, но тот молчал.

– Что молчите, – рассвирепел «мудрила», – как обоср…е соловьи?!

– Нас не предупредили…

– О чём?

– Что клиент – крутой профи спецназа.

– Он был один!

– Приехал второй…

Шостакович налился тёмной кровью:

– Всё равно их было двое против вас семерых!

– Рассказывайте, – приказал Тогоев.

Запинаясь, «джигиты» сообщили, что происходило в лесу под пансионатом «Акварели».

– Мы и слиняли, – закончил щербатый. – Не ждать же было полицию.

Тогоев обошёл обоих, поигрывая ножнами кинжала, который всегда носил на поясе, махнул рукой.