Он клонил к тому, чтобы оба они прекратили звонить друг другу, договариваясь о встречах. Порешили так: отныне при каждой встрече они будут договариваться о двух последующих, и если кто-нибудь из них пропустит очередное свидание, то следующее непременно должно состояться. Кинг согласился с таким порядком — и тем самым объективно вовлек себя в тайные, то есть скрываемые от властей, сношения с иностранцем.

Побудив Кинга сделать этот шаг, Левченко, тем не менее, испытал не гордость профессиональной удачей, а совсем иное чувство — скорее, некоторое отвращение к себе. Выходит, он становится таким же лицемерным и циничным, как и вся система, на которую он работает. Дружески протягивая руку этому японцу, он фактически охотится за его душой, преступая тем самым если не человеческий, то божеский закон. Но что ему остается делать, если он хочет уцелеть в этом КГБ?

Прошел месяц, и Левченко опять, как бы между прочим, спросил Кинга об информационном бюллетене:

— Ну как, что-нибудь прояснилось с деньгами?

— Нет, это, должно быть, дело безнадежное. Я, знаете ли, махнул на него рукой.

— Дорогой друг, — вкрадчиво начал Левченко, — я знаю, вы никогда не взяли бы у нас денег лично для себя, и эта ваша черта достойна всяческого уважения. Но, пожалуйста, разрешите мне как-нибудь помочь вам с вашим бюллетенем. Ведь это так важно для многих людей доброй воли…

— Спасибо, — нервно отозвался Кинг. — Но только не сейчас. Может быть, когда-нибудь после…

В резидентуре Левченко обсудил это предприятие с Пронниковым, и они вдвоем составили текст срочного запроса в Москву, одобренный Ерохиным: «Товарищ Кольцов уверен, что выплата одного миллиона иен даст возможность завербовать Кинга. Резидентура возражений не имеет».

«Центр» немедленно санкционировал этот расход.

Встретившись с Кингом в очередной раз, Левченко после нескольких порций виски прямо приступил к делу.

— Да, я почти позабыл… Как ваше давнее намерение? Что-нибудь уже сдвинулось с мертвой точки?

— Ну как же его сдвинешь…

— Так вот. Примите нашу братскую помощь. — Левченко выложил на стол пухлый желтый конверт с миллионом иен. Поколебавшись, Кинг сунул его во внутренний карман пиджака. Левченко с энтузиазмом разглагольствовал о перспективах, открывающихся перед будущим изданием, о возможности его превращения во влиятельный орган прессы…

— Да, кстати… Деньги эти, естественно, не мои. Мне предстоит за них отчитаться. Мне нужна ваша расписка, что ли, чтоб показать, что я их не присвоил, — ведь в жизни всякое бывает.

Мучительно покраснев, Кинг на обороте своей визитной карточки поспешно нацарапал расписку.

Спрятав ее в карман, Левченко поблагодарил и выразил надежду, что теперь они будут сотрудничать еще активнее и с большей пользой для обоих.

— Да, да, — пробормотал Кинг. — Я теперь ваш должник…

Это произошло в пятницу, а в понедельник Станислава разбудит необычно ранний телефонный звонок. Было шесть часов утра. Звонил Кинг, и от волнения его голос так дрожал, что Станислав не сразу разобрал, что он говорит.

— Нам надо срочно повидаться. Дело не терпит отлагательства!