В Вене, сидя в гостиничном номере, Гэмблтон написал своим московским хозяевам, что ему не удастся провести следующий, 1979 год, в Соединенных Штатах, так как «университет возражает». Оставив в тайнике это письмо и отчет, посвященный египетской экономике, он слетал в Израиль и договорился, что на будущий год займется там исследовательской деятельностью в каком-либо из университетов. Затем он проследовал в Лондон и оттуда тайнописью сообщил в КГБ: до декабря он намерен работать в Англии, и держать с ним связь можно по такому-то лондонскому адресу.

В середине ноября в ежедневной почте обнаружилась красочная открытка с таким текстом: «Дорогой Джордж! Мы с женой надеемся видеть вас в Вене и совместно отметить первую годовщину нашей свадьбы». Это означало, что Гэмблтона срочно вызывают в Вену.

…Ежась от холода, он шел по венской улице и, завидев на условленном месте пустой автомобиль, стоящий перед входом в какой-то ресторанчик, открыл дверцу и юркнул внутрь. Через несколько секунд сзади подоспел огромный грузовик и притерся к тротуару бампер в бампер с машиной, где притаился Гэмблтон. Вскоре с другого конца улицы появился второй грузовик, такой же здоровый, и стал напротив, метрах в тридцати. Точно из-под земли, возник вокруг с десяток прохожих, все как на подбор мужчины, и Гэмблтон понял, что машина, в которой он сидит, обложена целым отрядом русских, а в фургонах, должно быть, засели дальнейшие подкрепления.

Откуда-то появился Паула и плюхнулся на переднее сиденье машины. Вместо обычного сердечного приветствия Гэмблтон услышал отрывистую фразу: «Поговорим здесь, на месте». Обеспокоенно озираясь, точно в любой момент ожидая нападения или выстрела из засады, Паула спросил:

— За вами никто не шел, когда вы направлялись сюда?

— Не думаю. Я, честно сказать, особенно не присматривался.

— Вечно вы ведете себя легкомысленно! — огрызнулся Паула.

— Да что такого, собственно, произошло?

— Дело очень серьезное. Ваше письмо из Лондона было вскрыто службой безопасности.

— Если только это вас беспокоит, я могу сразу же развеять ваши опасения. Это я сам виноват: уже заклеил было конверт, а потом пришлось его вскрывать, — забыл приписать, что собираюсь пробыть в Лондоне до декабря. Ну, и затем я снова запечатал конверт, мазанув его клеем. Только и всего.

— Да нет, это не то. Я же вам говорю, что конверт был вскрыт профессионально. Вас, должно быть, взяли под наблюдение. Может, это и не так, но надо поберечься. Нам известно, что западные секретные службы тщательно прослеживают всю биографию тех, кто, вроде вас, когда-либо имел доступ к закрытой информации. Они копаются в мельчайших деталях вашей личной жизни… Мы хотим, чтобы вы пока что отошли от всех этих дел. Забудьте о задании, связанном с Израилем, да и обо всех остальных тоже. Можете отправляться на Восток, а можете и оставаться на Западе, как вам будет угодно.

— Что вы имеете в виду — «ехать на Восток?» Куда, зачем, если ваши задания отпадают?

— Я же сказал — на ваше усмотрение. Поедете на Восток — хорошо. Останетесь на Западе — тоже ваше дело. В любом случае вам надо на время свернуть всю эту деятельность.