Сказать, что ей это совместное проживание казалось сомнительным, было бы мало! Но когда она смотрела на это бесстрастно — а Лайам заставил ее так смотреть, — получалось, что это лучшее решение ее сегодняшних проблем.

Был еще папа. Отец явно испытал облегчение, когда она сказала, что будет жить с Лайамом, после того как маленького Коннора выпишут из больницы.

Ухаживать за ребенком, когда рядом есть специалисты, — это одно. Но остаться без поддержки и полностью отвечать за эту жизнь!..

— Ты думаешь, что, когда придет время, я начну уговаривать тебя остаться? — Лайам стащил с ребенка одеяло — в комнате было тепло.

— Твоя мама не поверила, когда я ей сказала, что это временно. — Она устало покачала головой. — И мой папа не лучше.

— Я говорю не о других, а о тебе. Я не хочу, чтобы ты оставалась, если не доверяешь мне.

Это было очень похоже на чувство, испытанное ею на первом настоящем свидании. Тогда она стояла с бьющимся сердцем, предвкушая поцелуй, а юноша хмуро признался, что до умопомрачения втюрился в ее лучшую подругу. Если взять то, что она почувствовала тогда, и умножить на миллион, получится примерно то же, что сейчас. Лайам не хотел ее.

— Скажи мне одно: ты не хочешь, чтобы я с тобой жила? — Ее удивило, что голос у нее звучит почти нормально.

— Можешь оставаться столько, сколько тебе понадобится, — ответил он, не слишком стараясь разубедить ее.

— Весьма благодарна. — Просто надо держать себя в руках.

Чувствовал ли он себя так же ужасно, когда она отвергла его? Вряд ли. Никто и никогда не чувствовал себя так ужасно.

— Но ты же не собираешься ставить мне условия, я надеюсь? — Голос у нее дрожал, в том числе и от злости. Как он смеет говорить, что не хочет ее, даже если это так?

— В любом случае я не собираюсь оказывать на тебя давление. Присядь, ты выглядишь переутомленной. — Он поставил переноску и бросил подушку в кресло… — У тебя непременно будет некоторый упадок сил. Ты так долго готовилась к этому дню.

Этот бесчувственный подлец все понимает.

— Но ты скажешь мне, когда решишь, что я злоупотребляю твоим гостеприимством, да? — Я дал повод так думать? — удивленно спросил он. — Ты не находишь определенного извращения в том, что все время обижаешься?

— Я не обижаюсь. — Она пожалела, что не смолчала. Темная, скептически приподнятая бровь скрылась за прядью волос, упавших на лоб.

— Тебе, может быть, доставляет удовольствие видеть, как я тебя упрашиваю, — задумчиво продолжал он. — Наверное, это дает ощущение власти. — Голос у него звучал ровно, но улыбка была едкой. — Так вот, поверь, я совершенно не собираюсь залезать к тебе в постель и обольщать тебя… Вообще должен сказать, что ты даешь поразительно низкую оценку силе моей воли.

Почему бы ему просто не взять и не сказать, что он перестал находить ее привлекательной? Материнство помогло ей обрести что угодно, только не сексуальность. Она всегда знала, что весь этот секс — временное сумасшествие, которое само собой отомрет. И не к чему так расстраиваться, если он решил это высказать открыто.

Власть! Мужик с ума спятил. Власть — это последнее, чем она обладала. Она была беспомощной, как младенец, с тех самых пор, как влюбилась в него.