Это многое объясняло. Вот почему крышка сундука была заперта на мощный замок. Вот почему входная дверь была надежно заблокирована снаружи – даже если дети смогли бы выбраться из подземного убежища, то толстая дверь остановила бы их, а через узкие щели окон не пробраться даже самому маленькому. Взрослые не смогли спасти себя, но успели позаботиться о детях. О части детей. По всей видимости, остальные просто не успели добраться до убежища.

Аля посмотрела на Рикара, потом на меня. Не сумев выдержать этот пронизывающий и полный надежды взгляд, я отвернулся. Что я мог рассказать ей? Про разорванные в клочья тела ее родных на деревенской площади? Про братский погребальный костер? Или про ушедшую в неизвестность колонну рабов? Про полностью вымершую деревню? Я не мог сказать ей ничего. Ничего хорошего.

Все поняв, Аля тихо всхлипнула и закрыла лицо ладонями. По грязным щекам потекли ручейки слез. Следом за ней заплакали и остальные дети. Комната наполнилась детским плачем и всхлипываниями. Дети оплакивали своих родителей. Многие из них еще не знали, что такое смерть, но почувствовали, что папа с мамой больше не придут. Никогда.

Я и Рикар молчали. Пусть поплачут, так будет лучше.

А потом мы отведем их к остальным из нашей группы и все вместе будем думать, как добираться до дома.

И еще я очень хотел задать этой девушке так волновавшие важные вопросы. Слишком многое было для меня непонятным и странным в этой деревне.

* * *

Сказать, что мы удивили остальных разведчиков, это значит не сказать ничего. Чего только стоили их отвисшие челюсти и выпученные глаза, когда они завидели наше приближение.

Быстро оправившись от изумления, мужчины засуетились, и вскоре дети получили немного еды и были уложены спать на расстеленных прямо на земле плащах – зайти внутрь дома ребятишки отказались категорически. Сказывались долгие дни, проведенные под землей.

Убедившись, что все в порядке, я повернулся к сидевшей рядом Але. У меня накопилось много вопросов, и хотя очень не хотелось бередить незажившие раны, я должен получить на них ответы. Хотя бы потому, что у меня самого целое поселение верных мне людей, и я не хочу для них такой страшной участи.

Оставив церемонию знакомства и объяснений на потом, я решил не ходить вокруг да около и рубанул с плеча:

– Извини, что спрашиваю. Но я должен знать. Почему ваше поселение взяли так легко? Я не увидел здесь ни одного трупа шурда или костяного паука, за исключением тех, что мы убили сами. Складывается впечатление, что вы сдались добровольно.

– Мы не были готовы к штурму, – тихо ответила девушка, – все произошло слишком быстро. Началось с сильного хлопка, такой бывает, когда пробка вылетает из бутылки с забродившим вином, только во много раз сильнее. Хлопок был такой сильный, что у некоторых из ушей потекла кровь, они ничего не слышали. Сначала никто не понял, что произошло. Все растерянно вертели головами по сторонам, недоуменно спрашивали друг у друга, что случилось. А потом… потом из дома выскочил мой отец с обезумевшим лицом и с окровавленными руками и закричал: «Люди! Реджер разбил „Хранителя"! Реджер разбил „Хранителя"! Спаси нас, Создатель…»