– Согласен: на Гран-Пахональ тоже нельзя рассчитывать.
– Так что же нам остается?
– Придется идти прямо на восток, по джунглям, среди враждебных белым племенам.
– На восток, говоришь? Это ведь значит – к бразильской границе, то есть в другую сторону от места встречи с Томеком.
– Точно, ты попал в десятку! Дорога нас ждет долгая, рискованная, но благодаря этому мы обогнем Гран-Пахональ, а уж его и юго-восток кампы и их союзники берегут как зеницу ока.
– Может, ты и прав, но если мы так удлиним путь, как бы нам не опоздать на встречу с Томеком! Ведь он как в таком случае поступит? Как пить дать, постарается добраться до нас да и угодит в ловушку. Такого никак нельзя допустить!
– Единственное, что мы можем сделать – это попасть в установленное место еще до Томека, – ответил Смуга. – Никак нельзя больше тянуть с побегом.
– Все-то ты хорошо обдумал, – признал Новицкий озабоченно. – Да беда в том, что ничего у нас нет – ни оружия, ни снаряжения, ни носильщиков. Кстати, девчушка что-то такое лопотала о каких-то уитото, кашиби. Что, они действительно людоеды?
Смуга снова набил табаком трубку, прикурил от тлеющего в углу светильника и только тогда ответил:
– Я этнографией интересуюсь уже много лет. И сейчас в неволе не тратил времени даром, при любой возможности собирал сведения о племенах в Монтании. Знание их обычаев может помочь нам при побеге, а я об этом никогда не забывал.
– Я всегда поражался твоим знаниям о свете, о людях, – вставил Новицкий. – Что ты, что Томек и его отец – вы прямо ходячие энциклопедии! Говори, говори, я слушаю.
– Выше горной Агуайтии[12] живут воинственные кашиби, гамы зовут их «народом летучей мыши».
Ненавидят, что белых, что индейцев из других племен. По рекам плавают на небольших плотах. Мужчины ходят голышом, а женщины носят короткие юбочки. Убитому врагу отрезают голову, руки и ноги. Из вырванных зубов делают украшения, а руки-ноги варят, пока мясо не отстанет от костей. Пока кипят эти чудовищные военные трофеи, некоторые, бывает, пробуют этот «супчик», хотят таким вот образом присвоить себе смелость и силу убитого врага. Вот отсюда, наверно, и идет слух об их людоедстве. Еще мне говорили, что они жгут останки умерших родственников вместе со всем их добром, а прах съедают, чтобы к ним перешли свойства умерших.
– Потрясающие вещи ты рассказываешь, – изумился Новицкий. – А об уитото ты что-нибудь разузнал?
– Вот уитото – действительно людоеды и охотники за человеческими головами. Они съедают врагов, убитых в военных вылазках. Настоящий для них деликатес – это сердце, печень и костный мозг. Головы врагов они высушивают до размеров головы новорожденного. В этом племени чувствуется влияние африканских негров, рабов, сбежавших с плантаций. Уитото тоже сообщаются друг с другом с помощью тамтамов, играют на флейтах из бамбука, на бубнах. И волосы у некоторых из них курчавые. А танцы уитото – это смесь индейских танцев и африканской самбы.
– А чего же они тогда, раз они людоеды, не слопали сбежавших к ним рабов-негров? – удивился Новицкий. – Но насчет тамтамов – святая правда, я тоже об этом слышал.