Мне бы следовало повиниться… и, признаюсь, я делаю это часто. Я слишком требователен к жизни. И хотя нет ничего более глупого, абсурдного, нелепого и… неоригинального, но я бываю требователен к жизни. Важно, как мне кажется, понять главное: требование к жизни преграждает путь к ней, то есть лишает меня самой жизни. Именно в этом и глупость, и нелепость.

«Что вы хотите от жизни?» На этот вопрос есть лишь один ответ: «Жизни!» А там все приложится, сложится, в общем, там будет все, что будет, и только это представляет собой ценность, потому как оно есть. Не выдумано, не придумано, не надумано, а есть.

Если же начались требования, то, можно не сомневаться, мы вошли в зону отсутствия. Иначе бы требовать не пришлось. Требование всегда мое, от меня, а мир – он сам по себе, он не имеет к моим требованиям ровным счетом никакого отношения. И, как показывает практика, не хочет иметь.

Я могу потребовать от мира предоставить мне зеленую чайку и белый уголь. Такое требование, впрочем, кажется нам абсурдным, но как только речь идет о тех требованиях, которые мы предъявляем к другим людям, тут абсурдность наших требований теряет для нас всякую очевидность.

Причем, мы обычно даже не осознаем, что предъявляем окружающим требования. Нам кажется, что речь идет не о требованиях, а о каких-то «совершенно очевидных вещах». У нас нет никаких сомнений: «Они должны поступить так-то!» А то, что всякое «должны» – это требование, это нам в голову не приходит.

И вот так требуешь, раздражаешься. Тебя отсылают, ты обижаешься. А спроси себя: «Брат, ты чего взъелся-то так? Ты чего от них хочешь?» Задумаешься и поймешь – а ведь сам не знаешь. И даже не требуешь, точнее, требуешь, но не требуя, то есть требуешь чего-то, но чего – сам не знаешь… Как теперь понять, чего требуют они?

Но есть святые люди – они не требуют, они ждут. Ждут – а чего? Угадать не сложно. Я очень люблю их и благодарен им. Я первый ничего не должен требовать от жизни, чтобы в моей жизни больше было таких людей. Впрочем, как возможно требовать не требовать?…

Вы можете мне не верить, но пережитое не нуждается в изменении. И вы легко поймете это, если научитесь искренне радоваться настоящему.

Настоящее – место нашего жительства. В нем мы находимся всегда, поскольку нет ничего, кроме настоящего. В настоящее у нас всегда есть контрамарка. Справедливости ради, впрочем, надо отметить, что в нас есть строгий контролер, который напрочь не верит нашей контрамарке. Это наше сознание.

Сознание развернуто во времени. Оно то выкидывает нас в прошлое с его прежними невзгодами, то перебрасывает в будущее с его неопределенностью. Но контрамарка есть у каждого из нас, просто надо найти другого, беспристрастного, билетера.

Что же тогда прожитое? Это то, что было настоящим тогда, это были наши чувства – тогда, это были наши мысли – тогда, наши радости и беды, наши потери и победы, восхищения и разочарования… тогда.

Все это было тогда. Было как было, и все это сделало нас такими, какие мы есть. И если кто-то скажет мне, что он сам себе не нравится, я ему просто не поверю.