Так и сделал. А потом он уснул. Разбудил его телефонный звонок. Илюшка? Глянул на дисплей – Нина. Ну да, этого следовало ожидать. А как иначе? Любой бы на ее месте, собственно… Процедил:

– Да, Нина. Слушаю.

– Я внизу, в зале ожидания, – протараторила она очень быстро, словно боялась, что он бросит трубку. – И не спорьте, Алексей Петрович! Глупость какая – оставаться здесь на сутки. А если придется дольше? В вашем-то состоянии! После больницы, в лангете! Нет-нет, не спорьте! Я внизу, на такси. Спускайтесь, пожалуйста! Я узнавала – прогноз плохой, не меньше суток, а то и больше! Ну не упрямьтесь – это же глупо. В конце концов, отлежитесь, помоетесь, поедите нормально. Новый год, между прочим, как ни крути, – печально добавила она.

Кряхтя, Лагутин поднялся, подошел к регистрации, где ему отметили билет и наказали звонить – что, как и когда. Он спустился в зал прилета и увидел Нину. Было видно, что она очень нервничает. Он окликнул ее, и она, встрепенувшись, бросилась к нему навстречу.

Оба смутились.

До дома, конечно, добирались долго – на улице по-прежнему мело. Нина открыла квартиру, и на него обрушились запахи. Невозможные, давно позабытые запахи – пирогов, чего-то жареного, острого, пряного и душистого, кажется, маринованных огурцов. И еще – елки. В комнате стояла елка. Нет, не так – елочка. Маленькая и очень пушистая елочка стояла на табуретке в гостиной, как раньше, в детстве. Отец укреплял ее именно на табуретке. И игрушки на елочке висели знакомые – заяц с морковкой, снегурочка в синем кокошнике, космонавт в блестящем малиновом шлеме. Синий шар, голубой, зеленый и красный.

И в эту минуту ему показалось, что вот сейчас, в это мгновение, из комнаты выйдет отец, в старых трениках и клетчатой домашней рубашке, с газетой в руках. А из кухни появится мама – с бигуди на голове, как инопланетянка, в кухонном переднике и с поварешкой в руке:

– А, это ты, Лешка! Ну давай, раздевайся, что ты застыл? Раздевайся и помоги отцу разложить стол. – Мама посмотрит на настенные часы и нахмурится: – Время-то, а! Через два часа гости! А у вас конь не валялся. – А потом испуганно вскрикнет: – Ой, утка горит! – И тут же исчезнет за дверью.

А отец повторит:

– Ну что застыл? Давай, сын, шевелись! И вправду – время!

Лагутин стоял в коридоре, не в силах снять куртку, ботинки и пройти в комнату. Ему было трудно дышать.

– Алексей Петрович! – услышал он и наконец вернулся.

Нина испуганно смотрела на него и лепетала:

– Праздник все-таки! Простите, что я тут… хозяйничаю.

Он вздрогнул, очнулся и, кажется, немного пришел в себя. Улыбнулся:

– Да, праздник. Конечно! И… Спасибо вам, Нина.

Она протянула ему свежее полотенце.

– В душ, Алексей Петрович?

Лагутин счастливо кивнул.

– Ну а потом отдыхать! – продолжила Нина. – Вам обязательно нужно лечь и отдохнуть! Ну а потом… Потом будем ужинать. – И повторила: – Праздник все-таки!

Да. Праздник. А какой праздник без ужина? Новый год, как ни крути. А к празднику прилагаются салат оливье, селедка под шубой, запеченная утка, медовый пирог. И конечно же, елка. Как же без елки? Ну и компания – уж какая есть. Большая или не очень.