— Сделаю что смогу, но ведь у вас уже имеется судимость, — угрюмо проговорил он.
Меня вызвали последним, но двое полицейских не повели меня в зал суда. Я с трудом дошаркал скованными ногами до крошечного кабинетика, в котором меня ждал Джек Патуди. Перед тем как уйти, два болвана плотно закрыли за собой дверь.
В кабинете было два стула, стол и стальной стеллаж. Я сел. Патуди молча уставился на меня. Лицо его искажала гримаса ненависти. Потом он со всей силы грохнул кулаком по стеллажу, оставив на металле вмятину. Задребезжали стекла. Он подошел ко мне и навис надо мной, потирая ушибленные костяшки пальцев. Впервые я увидел, что он вспотел. Капли пота стекали по его черной коже, текли по толстой шее и исчезали за белоснежным воротником рубашки. Судя по его взгляду, ему очень хотелось бы повторить удар, только на сей раз по моей голове.
— Ты… — выдавил он, но продолжать не мог.
Казалось, он просто давится словами, которые готовы сорваться с его губ. Он развернулся и лягнул стеллаж ногой. Еще одна вмятина. Он вернулся, схватил меня правой рукой за подбородок и яростно уставился на меня в упор. Потом пихнул меня назад; стул, на котором я сидел, пошатнулся и упал, и я сильно ударился затылком об пол.
Патуди злобно засопел:
— Скажу тебе только одно. Только одно! — Он схватил меня за рубашку, вздернул вверх. — Меня им не удалось бы купить!
Так мы стояли, Джек Патуди и я, и я понимал, что Верних и его люди сделали Патуди предложение, от которого он отказался. Кроме того, я знал, что никакие мои слова ничего не изменят. Поэтому я просто спросил:
— Джек, что ты имеешь в виду?
Он так резко отпустил меня, что я потерял равновесие и, покачнувшись, ударился о стену. Он повернулся ко мне спиной.
— Они явились ко мне с деньгами. Сказали, что я должен отозвать все обвинения. Против того парня, которого ты подстрелил. Против Коби де Виллирса. Я отказался. Они сказали, что мои соплеменники выиграют земельный иск, а они дадут мне денег. Сколько я хочу? Я сказал: «Нет». И они решили от меня избавиться. Подкупили кого-то из начальства, не знаю кого. Но, да будет тебе известно, теперь я это так не оставлю. Я до тебя доберусь. И до де Виллирса, и до Капписа. До всех!
Он крутанулся на каблуках и, не глядя на меня, прошагал мимо. Открыл дверь и вышел, выкрикнув в коридоре приказ на сепеди. Вошли двое рядовых, сняли с меня кандалы и отпустили, сказав, что дело против меня закрыто.
Из комнаты Эммы открывался вид на Столовую гору. Когда я пришел, дверь была открыта, а в комнате было полно народу. Я узнал Якобуса Леру, Богатенького Карела и некоторых его деток, адвоката Стоффеля. Остальные были мне незнакомы. Миролюбивые, симпатичные, успешные люди. Атмосфера дышала дружбой и радостью. Я замер на месте: мне не хотелось, чтобы меня заметили. Украдкой я полюбовался профилем Эммы. Лицо ее стало тоньше, но ее черты были так же красивы, когда она улыбнулась. Я отвернулся и нацарапал записку, которую сунул в букет цветов на сестринском посту.
Надо было забрать мой пикап «исудзу» из Хермануса. И не забыть по пути купить семена лекарственных растений.