— Ты ничего не должен был ему говорить. Его это дело совсем не касается. Ты действовал через мою голову.

— Ладно, пусть так, — признает Марино. — Но его же назначили главным врачом. То есть, можно сказать, его назначил президент. И если так, то по рангу он выше любого из нас.

— Генерал Бриггс не является главным судмедэкспертом штата Массачусетс, и ты на него не работаешь. Ты работаешь на меня. — Я тщательно подбираю слова. Стараюсь говорить спокойно и рассудительно, как бывает, когда в зале суда меня пытается сбить с толку какой-нибудь враждебно настроенный прокурор или когда Марино готов вот-вот взорваться, разразиться проклятиями и хлопнуть дверью. — ЦСЭ подпадает под смешанную юрисдикцию и может в некоторых случаях заниматься федеральными делами, и это, конечно, вносит некоторую неразбериху. Мы — совместное предприятие двух правительств, федерального и штата, а также МТИ. Все запутано и хитро, эксперимент беспрецедентный, вот почему ты должен был предоставить заниматься этим делом мне, а не идти в обход. Преждевременное вмешательство генерала Бриггса создает проблему, которая заключается в том, что некоторые вещи могут начать жить самостоятельной жизнью. Но что сделано, то сделано.

— Что ты имеешь в виду? Что сделано? — неуверенно спрашивает Марино.

Я улавливаю в его голосе беспокойство, но протягивать руку помощи не собираюсь. Пусть сам подумает о том, что сделано, потому что сделал это он.

— Ладно, теперь расскажи мне о плохих новостях. — Я поворачиваюсь к Люси.

— Посмотри. Здесь три последние записи, включая примерно минуту, когда камера записывала санитаров, копов и меня в лаборатории.

Цветной дисплей айпада ярко светится в темноте. Я касаюсь иконки первого выбранного Люси видеоклипа и вижу то же, что видел умерший вчера в пятнадцать часов четыре минуты: черная с белым борзая свернулась на голубом диване в гостиной с сосновым полом и сине-красным ковриком.

Камера движется вместе с человеком, потому что он надел наушники, и устройство начало запись: кофейный столик с аккуратными стопками книг и бумаг и чем-то похожим на архитектурный или инженерный чертежный лист с карандашом на нем; окно с закрытыми деревянными ставнями; стол с двумя плоскоэкранными мониторами и двумя серебристыми «макбуками», подключенным к зарядке телефоном, возможно айфоном, и янтарного цвета стеклянной курительной трубкой в пепельнице; напольная лампа под зеленым абажуром; флисовая постель для собаки и разбросанные игрушки. Мельком вижу дверь с засовом и замком-задвижкой и стену с фотографиями в рамке и постерами, разглядеть которые не успеваю. Ладно, это подождет — рассмотрю позднее.

Пока что я не вижу ничего такого, что подсказало бы, кто он или где живет, но создается впечатление, что это небольшая квартирка или дом человека, любящего животных, финансово обеспеченного, оберегающего свою личную жизнь и внимательного к вопросам безопасности. Человек этот — если допустить, что дом и собака его, — занимается высокоинтеллектуальной работой с техническим уклоном, он креативен и организован, возможно, курит марихуану. Пес для него не трофей, а спутник, существо, пострадавшее от чьей-то жестокости в прошлой жизни и не способное себя защитить. Мне жаль животное. И кстати, что с ним случилось?