— По ее настоянию, — дополняю я. — Хотела, чтобы я курсы менеджеров закончил, а потом директором заделался в какой-нибудь из ее фирм. На самом деле просто подстраховалась, чтоб меня на работе не хватились, когда я исчезну.

— А как ты хотел, дружок? Коварство и любовь идут по жизни об руку. Ну, что у нас еще?.. Жили вы без отца, а мать ваша работала на стройке маляром-штукатуром. Там же и погибла в результате несчастного случая. Мои соболезнования. Тебе тогда было десять лет, твоему брату — четырнадцать. Опеку над вами приняла бабушка по материной линии, ее уже нет в живых…

— Вы много обо мне знаете, — осторожно говорю.

— Интересно вдруг стало, кого Эвочка себе в мужья взяла. Она ведь в стандартных мужчин не влюбляется.

— А я о вас — ничего.

— Да пожалуйста, какие тайны, — пожимает плечами Неживой. — Начинал я в Питере, лейтенантиком в тамошнем Главке. Потом, когда дорос до майора, в ЗООПе. Один генерал, который мне доверял, прозвал меня «верноподданным князем». А выше того генерала в Питере тогда не было. Служил я ему верой и правдой, пока он не ушел на пенсию и не передал меня в Москву… Кстати, ты знаешь, что Эвглена тоже из Питера? И что росла она, как и ты, без родителей?

— Знаю, ее родители из экспедиции не вернулись.

Он наклоняется ко мне и вдруг произносит шепотом:

— Туфта. Девочке пятнадцать лет было, когда она прирезала обоих. И отца, и мать. Ночью, когда они спали. С вечера растворила в вине донормил, чтоб сон был беспробудным. Это снотворное, почти без горечи. Ужинали они всегда красиво — с красным вином. Трупы продала целиком — по неопытности. Да и начальные деньги были нужны — для покупки инструментов и любовников. Я тогда прикрыл Эвочку, отпустил ее на все четыре стороны. Разве что трахнул пару раз… молодой был, резвый… вот и сейчас пытаюсь спасти дурочку.

— Как же так, — шепчу я в ответ. — Вы, сотрудник правоохранительных органов, должны бороться со злом… и тогда должны были…

— Во-первых, уже не сотрудник. Во-вторых, менту со злом бороться — все равно, что пилить сук, на котором сидишь. В третьих, Эвочка никакого отношения к нашему отделу не имела… И вообще, аккуратно она все проделала. Вы будете еще больше возмущены, но приобщил Эвглену к этому странному занятию ее учитель биологии. Учитель! В школе! Он потом стал ее первым мужем… Я на них обоих вышел только потому, что был знаком с посредником, который трупы купил. Мне тогда, кстати, уже «капитана» дали…

— Виктор Антонович, — продолжаю я шептать. — Не знаю, чем я заслужил такую откровенность, но… куда уходят наши тела? То, что не в клиники по трансплантологии, это ясно. Эвглена любит повторять, мол, человека дороже продать по частям, чем целиком… Что за бред?

— Так ты не знаешь? — Неживой радостно изумляется. В полный голос. — Тебе что, главного не сказали?

Он раскатисто хохочет и хлопает от избытка чувств себя по голым бедрам. Я не вижу ничего смешного, но на всякий случай улыбаюсь. Впрочем, представление длится недолго: словно Луна на секунду показалась в разрыве туч и спряталась обратно. Гость мрачнеет: