— Ни-ка, с вещами на выход. — объявляю с порога аналитического отдела. Бэмби вскидывает непонимающий взгляд, а мужские рожи, выглядывающие из-за крышек ноутбуков стремительно киснут. Да, Змеи Горынычи, забираю вашу мамку Дейнерис. Со временем вы поймете, что так будет лучше.

— Ты меня увольняешь? — Бэмби распахивает синющие глазищи и кривит губы. — Но за что?

— Наоборот. Сегодня у меня хорошее настроение, а потому я повысил тебя до отдельного кабинета.

Несколько секунд Ни-ка непонимающе хлопает ресницами, а потом начинает улыбаться, так широко и искренне, что я зависаю ничуть не хуже, чем на утренних сисечных скачках. Красивая у нее улыбка.

— Я могу переезжать прямо сейчас?

Едва я киваю, Бэмби делает короткий взмах рукой, и за ее спиной материализуются Эдик и еще один слюнявчик.

— У меня теперь свой кабинет. — бросает она из-за плеча, и они как по команде начинают паковать провода, бумаги и ноутбук.

Нет, все-таки я все правильно сделал. День промедления и быть беде: расстрел царской семьи и революция.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, и когда берусь за дверную ручку, слышу заискивающий голос Стаса:

— Макс, а корпоратив по случаю твоего приезда в силе?

Точно. Каждое лето в первую неделю моего приезда я тащу наш мужской коллектив для сплочения командного духа в какое-нибудь веселое место. Денег отлетает много, но оно того стоит. Макса Первого должны помнить как щедрого правителя.

— В силе, — говорю в пол оборота, на что тут же раздается просящий скулеж: — А Ника ведь с нами тоже пойдет?

Блядь. Вообще-то я хотел свободный от стояка мальчишник с пивом и мужскими разговорами, а Ника в эту расслабляющую концепцию ну никак не вписывается

— Угу. — скриплю сквозь зубы. — если захочет.

Мысленно ссылаю Ни-ку кормить белок в Сокольниках, но вместо этого слышу восторженный девичий писк:

— Конечно, хочу!

Ника

Глебася галантно открывает для меня дверь гламурной столовой на Патриарших и позволяет мне изящно продефилировать внутрь.

— Я заказывал стол на десять, — вежливо сообщает худосочной администраторше на входе. Вот кому точно не стоит попадаться на глаза дяде Игорю — он бы ей сразу ей литровую клизму с кашей поставил.

Не снимая приветливой дежурной улыбки, девушка провожает нас за столик у окна и, снабдив картонным меню, удаляется. Это наша традиция с Глебом — каждое субботнее утро завтракать в новом месте и обсуждать произошедшее за неделю. Конечно, говорю в основном я, потому что с умением Глеба слушать мой град фекальной словесности приобретает чудовищные масштабы. Я могу часами болтать о самой несущественной ерунде, начиная от того, что я ела на завтрак и заканчивая тем, как хорошо выглядит Риз Уизерспун в сериале Большая маленькая ложь, а Глеб стоически выносит эти разговоры.

— Как проходит твоя стажировка, малыш? — ласково спрашивает Глеб, после того как вы заказываем два больших континентальных завтрака и две чашки капучино. — Справляешь с аналитикой?

Разумеется, я справляюсь. Мне вообще учеба легко дается — с заумными генами моей мамы по-другому и быть не могло. Мне бы еще усидчивости и дисциплины, как у Глеба — стала бы лучшей студенткой на потоке. Вот только и с первым и со вторым у меня проблемы: ну не могу я часами над конспектами корпеть, да и зубрежка — это не мое. Наверное, потому я так и восхищаюсь его выдержкой: поставил цель поступить в аспирантуру и четко идет к ней, не отклоняясь от курса. Меня же вечно что-нибудь отвлекает: то Леся в клуб потащит, а я не смогу отказать, потому что танцы — это моя слабость, то третий сезон Настоящего детектива выйдет, и я перед ноутбуком залипну, то жапанист Акунин про Эраста Петровича очередную книгу напишет, и я заново начну все Азазели с Левиафанами перечитывать. Другими словами, ум Ники Ивлеевой — мутен и неусидчив.