На самом деле ее брала досада, что она проговорилась о самом сокровенном, раскрылась перед человеком чужим и даже сомнительным, о котором ничего по-настоящему не знала.

– Ладно, я спать! – объявила девушка, делая шаг в сторону палатки. – Если что, я тебя преду-предила. У меня пистолет с собой. Травматический. Не советую нарываться.

Томилин молча усмехнулся, глядя, как она скрывается под пологом маленькой, почти игрушечной палатки. «Фигурка у нее все-таки класс! – подумал он с одобрением. – И зря она с такой фигуркой по чащам бродит. Песни, видишь ли, складывает, голос ветра слушает!.. А в итоге что? Нет денег, и ничего нет. Эх, жизнь!»

Он подбросил в костер еще немного хвороста, с удовлетворением наблюдая, как разгорается, вырастает над угольями золотое пламя. По земле забегали, заметались причудливые тени. В голове у Томилина закружилось, и сами собой закрылись слипающиеся глаза.

Проснулся он от щебета птиц и не сразу сообразил, где находится. Прохладный утренний воздух просачивался сквозь одежду, ввергал в озноб, вырывал из теплой колыбели сна. Володя тряхнул головой, расправил плечи и потянулся. Над верхушками сосен розовело утреннее безоблачное небо. Костер прогорел и превратился в кучку серой неподвижной золы. Метрах в пяти от пепелища Полина с сосредоточенным видом затягивала на рюкзаке ремни. Палатка уже была собрана и упакована, превратившись в сравнительно небольшой тюк. Отдельно лежала зачехленная гитара. Почувствовав на себе чужой взгляд, девушка обернулась и без улыбки кивнула Томилину:

– Проснулся? Если хочешь пожевать, то придется всухомятку. Костер ты проспал. А я обычно не завтракаю.

– Как тебя вообще ноги носят? – проворчал Володя, разминая затекшие суставы. – И опять вон куда-то собралась. Уходишь за запахом тайги?

В душе он испытывал некоторое сожаление. Девчонка была необычная, не такая, как все, но, пожалуй, это в ней и притягивало.

– Так тебя надо до места доставить, – объяснила Полина. – В таком виде ты далеко вряд ли уйдешь. Тут у нас народ не всякие шутки понимает. На попутку тебе, сто пудов, рассчитывать не приходится. Я бы такое страшилище точно к себе не посадила. А пешочком тебе тоже не с руки. Не с ноги, вернее, сапожки-то совсем развалились…

Томилин поглядел – девчонка была права, сапоги просили каши. Ночью он не понял, в чем дело, хотя чувствовал, что идти все труднее, и вот на тебе!

Володя поднял на девушку откровенно жалобный взгляд.

– Это уже полный финиш! – с отвращением сказал он. – И что прикажешь теперь делать?

– Надо было вовремя переодеваться, – заметила Полина. – Пофрантить захотелось? В форме покрасоваться?

– Да не в этом дело! Это все водка, – покаянно признался Томилин.

– Да какая теперь разница что? Теперь башмаки новые искать надо. А еще побриться бы тебе не мешало и умыться. Тут родник неподалеку. Проводить?

– Знаешь, такая вышла неловкость – бритвенных принадлежностей не захватил, – криво улыбаясь, сказал Володя. – Один вариант, до Веснянки добраться надо.

– Кстати, насчет Веснянки, – девушка подошла ближе, уселась на землю напротив Томилина и обхватила руками колени. Взгляд ее был необыкновенно серьезен. – До меня не дошло, а чего ты туда так стремишься? Ведь, насколько я поняла, тебя оттуда вышибли, и причем со скандалом. Надеешься получить заработанное? Не думаю, что обиженный режиссер проникнется твоим положением. Составит акт, что ты в нетрезвом виде сорвал съемку, затеял драку, все подпишутся – ведь друзей у тебя там, похоже, нет, – и тебя еще, глядишь, за решетку отправят. Не боишься такого поворота событий?