– Да ведь тебя они могли спокойно взять вчера! – удивился Решетников. – Но они оставили тебе свободу, чтобы добраться до наследника. И это замечательно! Мы сыграем в эту игру. Я вижу по твоему лицу, что эта мысль вызывает у тебя отторжение. Хм, ну не представляю, что сделать, чтобы ты мне поверил… А, впрочем, знаешь ли ты, где сейчас находится настоящий Владимир Томилин?

– Откуда я могу это знать? – буркнул Бобров.

– У меня, – спокойно ответил Решетников. – Настоящий Владимир Томилин у меня. В надежном месте.

– Врешь!

– Иногда вру, – усмехнулся Решетников. – Но не сейчас. Настоящий, подлинный Томилин, которого наверняка опознают десятка два человек в городе – больше мы сейчас вряд ли наберем. И вот это настоящая бомба. И об этом твой Жмыхов пока не имеет ни малейшего представления. Он, может быть, что-то подозревает, но поверить до конца в свои подозрения не может. Уж слишком все было сыграно тютелька в тютельку. Ни одной ноты мимо. Я увез Томилина у него из-под носа. Он стоял в трех шагах от него и даже не встрепенулся. Вот такая классная работа, Семеныч, а ты сомневаешься…

Полицейский уже доел свое мороженое и начал посматривать по сторонам, кажется, собираясь заказать себе добавки. Такое легкомыслие окончательно взбесило Боброва. Он сжал пальцы в огромный кулак и поднес его к толстому носу Решетникова.

– Мне плевать, что ты при исполнении! Доведешь меня до греха – врежу так, что мало не покажется. И пускай потом отбирают у меня лицензию. Я не пропаду. А вот тебе придется на врачей работать весь остаток своей жалкой жизни! Так что если не хочешь получить по первое число, кончай трепаться, жрать и хвалиться. Говори, что задумал!

Решетников посмотрел на кулак перед своим носом, подумал, с видимым сожалением положил ложечку, измазанную в мороженом, и сказал:

– Нет, тебе, Семеныч, точно нужно лечиться. У меня есть знакомый невропатолог, он тебя мигом на ноги поставит. Не хочешь? А зря! Тогда слушай! Всего я тебе сказать не могу, потому что лед еще слишком тонкий, по одному пробираться нужно. Не дай бог, не туда наступишь – треснет все, и хана! И самое главное, никто не должен знать, что я в это дело проник глубже, чем кажется. То есть, вот мы сейчас сидим тут, а шансы наши тают, как вот это мороженое. Вместе нас не должны видеть, иначе все пропало. Мне еще нужно кое с кем общий язык найти, понимаешь? А я его пока не нашел. Но как только я этот пазл сложу, я тебе отзвонюсь и скажу – время. И тогда ты позвонишь на их номер и объявишь, что наследник спрятан в доме 2/8 по улице Короткой, в подвале. Самому тебе туда ездить не надо, дальше я сам разберусь.

– Короткая, Короткая… – озадаченно наморщил лоб Бобров.

– Это квартал в южной части города, предназначенный на слом. Там, где деревообрабатывающий комбинат, обанкроченный, ну, знаешь…

– Ах, вот это где! И сколько я должен сидеть, ждать, пока ты соизволишь начать шевелиться?

– Не надо специально ждать. Приди домой, отдохни, прими ванну, смени одежду, поешь хорошенько… Можешь даже принять чуть-чуть, но не перебарщивай. Думаю, к вечеру все прояснится.