Будить Антона не пришлось, он поднял голову, взглянул на часы и сказал, потягиваясь:

— Смена караула.

Я отвернулась, дожидаясь, когда он оденется, и заняла его место. Только я начала засыпать, как он вдруг спросил:

— Я тебе нравлюсь?

— Нет, — поспешно ответила я.

— Почему это? — вроде бы обиделся он.

— Мне мужчины вообще не нравятся. Издержки профессии. Привыкаешь видеть в них только клиентов.

— Ни одному твоему слову я не верю.

— Что касается того пункта, где говорится о тебе, все чистая правда, — зевая, сказала я и почти мгновенно уснула.

Когда я вновь открыла глаза, Антона в комнате не было. Я вскочила и увидела на столе салфетку, которую Антон за неимением бумаги использовал для своего послания. «Вернусь часа через два. Из номера не выходи». Ниже — время написания записки. Ушел он полтора часа назад. Рядом с запиской стояла бутылка минералки и тарелка с двумя бутербродами с сыром. Забота о моем желудке тронула, я съела бутерброды, приняла душ, заправила постель и решила посмотреть телевизор, благо делать мне все равно нечего. Я перещелкивала каналы, пока не остановила свой выбор на мультиках. Вот тут дверь открылась, я обернулась с намерением приветствовать Антона, но вместо этого сказала:

— Чтоб вам пропасть.

Передо мной предстали рослые молодые люди с очень суровыми лицами. Один взирал на меня сквозь темные очки, другой жевал спичку. Вне всякого сомнения, я видела его в подворотне «Астры», а еще в «БМВ» возле дома Сажина. Именно жующий предложил мне дружески:

— Потопали.

— А я не хочу, — с улыбкой ответила я и заработала подзатыльник. Я со вздохом поднялась и направилась к двери. Один из парней шел впереди, другой сзади, едва не наступая мне на пятки. — Чего-то я вас раньше не видела, ребята, — сказала я, потому что чувствовала себя неуютно, а данная фраза представлялась мне неплохим началом для дружеской беседы. Но ответом меня не удостоили.

По пожарной лестнице мы спустились на первый этаж и вышли через дверь, снабженную табличкой «Посторонним вход воспрещен». Прямо на тротуаре в нескольких метрах от двери стоял знакомый мне «БМВ», а я нахмурилась, потому что в голову с большим опозданием пришла весьма любопытная мысль: что-то я не припомню, чтобы Гришкины ребята разъезжали на таких тачках. Я почувствовала нечто, подозрительно напоминающее панику. Не оттого даже, что вляпалась по полной программе, а потому что ничего не понимала: все происходящее казалось не правильным. Последующие события лишь укрепили мои подозрения. Парень, не расстающийся со спичкой, открыл багажник и лениво предложил:

— Залазь.

— Да пошел ты… — ответила я, он толкнул меня кулаком в грудь, я налетела на второго парня, получила еще один тумак и завалилась в багажник, крышка тут же захлопнулась, я едва успела подобрать ноги и с остервенением подумала: «Если это все-таки Гришка, я его убью». Но сердце беспокойно ныло, и в то, что в этом лучшем из миров все хорошо, я как-то сразу верить перестала.

Заработал двигатель, и мы тронулись с места. Ранее путешествовать в багажниках мне не приходилось, возможно, по этой причине путешествие показалось долгим, а когда оно закончилось, я глазам своим не поверила: мы находились в уже знакомом мне Лаврушенском переулке, во дворе мастерской по изготовлению памятников. Тут выяснилось, что от мастерской остались только вывеска, куча щебня во дворе и метровый слой белой пыли, должно быть, люди в данном районе были выдающимися долгожителями и бизнес пришел в упадок. Лично я об этом очень сожалела, потому что рассчитывать на то, что какой-нибудь случайный прохожий, заподозрив неладное, вызовет милицию, не приходилось. Пристрастие ребят к данному конкретному переулку тоже внушало тревогу. Меня в прошлый раз здесь едва не укокошили, и если эти двое друзья тех двоих, очень вероятно, что они исправят ошибку своих товарищей.