Почти год без обслуживания – неудивительно, что компьютер, запрограммированный на гарантированное выживание при любых обстоятельствах, на запредельный инстинкт самосохранения, изобрел какой-то плазменный луч.

Однако оружие, которым можно убивать жуков и пауков, вряд ли способно производить регламентные работы.

Вот уже больше года реактор оставлен без рабочих рук.

Когда он перейдет критическую точку и превратит город в воронку ядерного взрыва? Через месяц? Через день? Через минуту? Или неконтролируемая реакция уже пошла?

– Посланник! – явился довольный Дравиг. – Сдались три заставы! Пятнадцать воинов! Их уже ведут сюда.

– Забудь, – тряхнул головой Найл. – Оставь нескольких смертоносцев присмотреть за пленными, сам отправляйся к Саарлебу и под любым предлогом потребуй у него хоть полсотни двуногих. Освобождайте память, грузите на корабли, увозите отсюда. Пока в Провинцию, потом придумаем. Прикажи всем паукам, без которых можно обойтись, уходить в поля. Как можно дальше от города.

– Что случилось, Посланник? – поразился Дравиг.

– Они, – кивнул Найл в сторону Тройлека, – перебили подземных хищников.

Дравиг тут же развернулся и умчался в сторону квартала жуков.

– Нефтис, – повернулся правитель к телохранительнице. – Тут Дравиг говорил о первых сдавшихся пленных. Позови наших молодых ребят, пусть найдут этих пленных и заберут себе оружие. Пусть потом у дворца Смертоносца-Повелителя подождут, может, и еще кого разоружить успеем. Беги налегке, я твои доспехи заберу.

Женщина кивнула и быстрым шагом направилась к реке, а Найл прошел в дом мимо оторопевшего Тройлека.

Жалко, жалко было покидать комнаты, которые успели так понравиться. Уютное кресло, обнимавшее тело со всех сторон, удобный стол, с тщательно отделанными ножками, полированной столешницей и закругленным краями, не врезающимися в руки, когда на них опираешься. Бюро, за которым правитель посидел, но так ни разу и не воспользовался, мягкую кровать.

Посланник вошел в спальню, прилег на край застеленной кровати, потом перекатился на середину и раскинул руки.

В его жизни первой постелью, которую он помнил, был угол в пещере, застеленный шкурой гусеницы. Потом его семья перебралась в другую пещеру, где для подросшего ребенка сделали отдельное ложе – отец вырубил в стене пещеры выемку, с его роста в длину и в четыре ладони шириной. Спать там на спине оказалось неудобно – постоянно свешивалась рука, но на боку удавалось проваливаться в сон без движений до самого утра. Потом, один раз, ему достался деревянный топчан и набитый гнилыми тряпками матрац в казарме мужчин, а дальше… Дальше была роскошь – он спал на койке с высокими спинками, застеленной чистой простыней поверх мягкого поролонового матраца. Койка метровой ширины казалась верхом наслаждения.

Высшая степень уважения к высокому званию Посланника Богини. Потом были скитания – пески, травы, камни, прикрытые неизменной подстилкой из плотно сбитого войлока. И вот, в конце пути – широкая, чуть ли не четырехспальная кровать, мягкая настолько, что ложась в нее правитель тонул почти полностью, всем телом… Все, наслаждение закончилось. Впереди ждут новые камни и новые пески.