Он уже оставил за спиной половину расстояния, отделявшего регистрационную стойку от двери, когда единственная, питающаяся от аккумулятора лампа аварийного освещения вестибюля мигнула и погасла. Это нарушение правил противопожарной безопасности, подумал Клай. Я должен написать жалобу.

Он протянул портфель. Том его взял.

— Где он? — спросила Алиса. — Его там не было?

— Мертв. — Мысль о том, что надо бы солгать, мелькнула в голове, но он не думал, что сможет. Слишком велико было потрясение от увиденного. Как человек мог наложить на себя руки, повеситься? Он не понимал, как такое вообще возможно. — Самоубийство.

Алиса заплакала, не зная того, что сама умерла бы у входной двери отеля, если бы Клай с Томом послушали мистера Рикарди. А вот Клай об этом помнил. И тоже с трудом сдерживал слезы, потому что мистер Рикарди проявил себя человеком. Такое свойственно большинству людей, если им предоставляется шанс.

С запада, по темной улице, со стороны Коммон до них долетел крик, слишком громкий, чтобы исторгнуться из человеческих легких. Клай решил, что так, должно быть, трубит слон. В крике не было боли, не было радости. Одно безумие. Алиса прижалась к нему, он обнял ее. И словно прикоснулся к электрическому кабелю, по которому проходил ток высокого напряжения.

— Если мы собираемся сматываться отсюда, не будем с этим тянуть, — сказал Том. — Если не нарвемся на неприятности, то сможем, идя на север, добраться до Молдена и провести ночь в моем доме.

— Чертовски хорошая идея, — оживился Клай.

Том осторожно улыбнулся.

— Ты действительно так думаешь?

— Действительно. Кто знает, может, нас там уже поджидает патрульный Эшленд.

— Кто такой патрульный Эшленд? — спросила Алиса.

— Полицейский, с которым мы встретились около Коммон, — ответил Том. — Он… скажем так, он нам помог. — Втроем они шагали на восток, к Атлантик-авеню, сквозь падающий с неба пепел и вой сирен. — Конечно, мы его не увидим. Клай пытается шутить.

— Хорошо, что хоть кто-то пытается, — отозвалась Алиса. — На тротуаре, рядом с урной, лежал синий мобильник с треснутым корпусом. Алиса, не сбившись с шага, ударом ноги отправила его в сливную канаву.

— Отличный удар, — похвалил ее Клай.

Алиса пожала плечами.

— Пять лет играю в соккер[31], — и в этот момент зажглись уличные фонари, словно намекая, что еще не все потеряно.

Тысячи людей стояли на мосту через реку Мистик[32] и наблюдали, как между Коммонуэлс-авеню[33] и Бостонским портом все горит или еще только загорается. Ветер с запада не стихал и оставался теплым даже после захода солнца, а пламя ревело, как в топке, гася звезды. Из-за горизонта поднялась полная и крайне отвратительная луна. Иногда дым закрывал ее, но куда чаще этот выпученный драконий глаз сиял в чистом небе и смотрел вниз, отбрасывая затуманенный оранжевый свет. Клай подумал, что это луна из комикса-ужастика, но ничего не сказал.

Вообще мало кто говорил. Люди на мосту смотрели на город, который так недавно покинули, наблюдали, как языки пламени добрались до дорогих кондоминиумов на набережной и начали их пожирать. Над поверхностью воды неслись, перемешиваясь друг с другом, трезвон и завывания различных видов сигнализации, в основном пожарных и автомобильных, на которые накладывался вой сирен. Какое-то время один, усиленный динамиками, механический голос твердил горожанам: «ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ», потом второй начал советовать: «УХОДИТЕ ИЗ ГОРОДА ПЕШКОМ ПО ГЛАВНЫМ УЛИЦАМ, ВЕДУЩИМ НА ЗАПАД И СЕВЕР». Эти две противоречащие друг другу рекомендации несколько минут конкурировали между собой, прежде чем первый голос («ПОКИНЬТЕ УЛИЦЫ») смолк. А через пять минут угомонился и второй («УХОДИТЕ ИЗ ГОРОДА ПЕШКОМ ПО ГЛАВНЫМ УЛИЦАМ, ВЕДУЩИМ НА ЗАПАД И СЕВЕР») и остались только голодный рев раздуваемого ветром огня да ровный, низкий хрумкающий звук (Клай подумал, что с таким звуком, должно быть, рвутся от жара оконные стекла).