— Пистолет? Мне не нужен пистолет.

— Может понадобиться. Это маленький автоматический пистолет, делает десять выстрелов. Носите его при себе. Пройдите прямо сейчас к машине и возьмите. Утром приду к месту вашей встречи, а пока никуда не высовывайтесь.

Он снова чихнул.

— Вам надо полечиться, — сказал я, но он уже повесил трубку.

Я вышел на стоянку; «крайслер» был на месте. Я залез внутрь и, убедившись, что никто меня не видит, запустил руку под сиденье. Нашарил ключи и маленький сверток, который с опаской положил в карман. Развернул я его только в номере. Всего раз в жизни я держал в руках оружие — в детстве у меня был водный пистолет гораздо большего размера, чем этот. Этот казался слишком маленьким, чтобы из него можно было кого-нибудь убить. Удостоверившись, что он на предохранителе, я вынул магазин и рассмотрел патроны. Руки у меня дрожали.

Утром меня не пришлось будить — я сам проснулся от какого-то тревожного чувства; во сне я целился из пистолета в незнакомого мне человека и, пробудившись, никак не мог понять, где я нахожусь: окно было закрыто ставнями, а в комнате стоял дурной запах. Все суставы одеревенели, словно я спал на дощатом полу. Проведя рукой по небритым щекам, я обнаружил несколько волдырей от укусов москитов. Я еле доковылял до душа и стоял под ним, пока мои мышцы не расслабились.

Одевшись, я снова осмотрел пистолет, вынул магазин, положил в один карман, а пистолет — ради безопасности — в другой.

Солнце уже взошло и пригревало спину. Все тот же старый ободранный пес ковылял к стоянке, приподняв заднюю лапу. Я окликнул его, и он остановился, медленно повернув голову. Только сейчас я разглядел его глаза — два молочно-белых пятна — и понял, что он слепой. Он позволил мне погладить свою косматую голову, после чего улегся под деревом.

К машинам, стоявшим здесь накануне, прибавилась всего одна — «виннебаго». Эти дома на колесах были шикарно оборудованы для путешествий, так что непонятно, зачем понадобилось их владельцам ночевать в мотелях. Я прошел к своему красному «барону». Бензобак полный, а на спидометре всего несколько сотен миль. Добрых пятнадцать минут у меня ушло на то, чтобы найти «Говард Джонсон», и я постарался получше запомнить дорогу для будущих путешествий.

Кафе было уже наполовину заполнено, и не успел я занять место, как девочка-официантка с безукоризненными ногами в белоснежных теннисных туфлях подошла к столу и налила чашку горячего кофе. Она сказала, что ее зовут Шарон и что она сейчас вернется и примет заказ. Я осмотрелся и не нашел никого похожего на Хокстейна, но вдруг услышал чихание. Он сидел на высоком стуле у стойки, откуда хорошо виден был вход.

Юная официантка очаровала меня настолько, что уговорила заказать фирменный завтрак, о чем я пожалел, когда оказался один на один с горой вафель в кленовом сиропе и громадным омлетом, от которого мой холестерин мог подскочить до предельной отметки.

— Приятного аппетита, — сказала Шарон. Я смотрел на ее великолепные ноги с тоской приговоренного.

Часом позже Шарон в четвертый раз наполнила мою чашку кофе, но Софи все не появлялась. Несколько раз я бросал взгляд на Хокстейна — не дал ли он мне какого-нибудь знака, но, когда наши взгляды встретились, он с безучастным видом отвел глаза. В полдевятого я решил уйти, расплатился и неторопливо вышел. Я задержался в вестибюле, рассматривая какие-то туристские брошюры, пока не увидел, что Хокстейн тоже выходит. Он прошел мимо меня, не сказав ни слова. Вернувшись на стоянку мотеля, я обнаружил, что он уже там. Капот его машины был открыт, и он делал вид, что проверяет уровень масла. Почему-то все происходящее вдруг показалось мне ужасно смешным, нереальным — мое пребывание в этом месте под названием Флагстаф, проживание в дешевом отеле под присмотром «няньки», ожидание встречи с женщиной, которая ушла от меня целую вечность назад. Никогда еще мне не было так одиноко.