Драгоценная Полли. ДРАГОЦЕННАЯ Полли. Внешне я был слишком молод, чтобы выразить ей свое понимание и сочувствие. Я бы только оскорбил ее, если бы предложил утешение. У драгоценной Полли на губах виднелись остатки ужасной губной помады, на шее висело тяжелое ожерелье из янтарных бусин, а из-под платья грязновато-зеленого цвета выглядывали грубые сандалии из ремешков. Мне нравились обе женщины. Но, как свидетельствовали их туалеты, они никогда не будут нравиться друг другу.

Инстинктивно я посмотрел через плечо Оринды, ожидая увидеть за ее спиной вечного Анонимного Любовника на своем посту. Но Уайверн раз и навсегда покинул Хупуэстерн как дорогу к власти. На его месте за спиной Оринды грозно вырисовывался Леонард Китченс со слюнявой усмешкой под неконтролируемыми усами. За ним по пятам с мрачным видом тащилась миссис Китченс.

Ушер Рудд с обычной злобной назойливостью бродил по полю, стараясь поймать и сфотографировать людей в невыгодных для них позах. Интересно, когда он поймал мой взгляд, то притворился, что меня не видит, и моментально растворился в толпе. У меня не было иллюзий, будто он желает мне всего наилучшего.

Мервин Тэк, окруженный свитой преданных активистов, упорно твердил, что нынешний полдень принес успех. Он отвез отца и меня назад в «Спящий дракон». Четыре дня до выборов. Целая вечность, подумал я. За хорошим обедом в отдельной комнате отеля я рассказал отцу о двух лошадях Сталлуорти.

Флегматичный гнедой стайер и нервный спринтер с черной гривой.

— М-м-м... — протянул он, нахмурившись, — ты любишь скорость.

Возьми с черной гривой. В чем причина колебаний?

— Имя лошади, которую я хочу взять, может огорчить тебя. Я не могу изменить имя, это не разрешается, потому что он уже принимал участие в и скачках. Поэтому я не взял лошадь, не получив твоего согласия.

— Что же это за имя, которое может огорчить меня? — Отец вытаращил глаза.

— Будущее Сары, — после паузы ровным тоном произнес я.

— Бен!

— Его мать была Сара Джонс, а жеребец-производитель — Яркое Будущее. Для скакуна это хорошие производители.

— С черной гривой?..

— Нет, — возразил я. — Другой. Я хочу взять его. Он еще никогда не выигрывал, хотя приходил вторым. У новичка шире — лучше — выбор скачек.

И, кроме того, у него правильные чувства. Он смотрел мне вслед.

Отец рассеянно крошил хлеб.

— Ты, — наконец проговорил он, — ты буквально будущее Сары. Разреши мне сказать, что она была бы очень довольна. Утром я позвоню Сталлуорти.

С приближением дня выборов охота за голосами вовсе не потеряла темп.

Последние три дня лагерь Джулиарда провел в непрекращавшемся вихре. Я ездил на «рейнджровере» с утра до ночи. Три раза колесил по Куиндлу и его окрестностям. Я столько раз свинчивал и разбирал «мыльный ящик», что мог бы делать это во сне. Я нагружал и разгружал ящики с листовками. Я гугукал с младенцами и играл в мяч с дошкольниками, пожимал бесчисленные руки и улыбался, улыбался, улыбался. И с удовольствием думал о Будущем Сары. В среду, в последний вечер, отец пригласил помощников и активистов в «Спящий дракон» на ужин благодарности. Пол Бетьюн устраивал такой же ужин в зале ратуши.